Не дразните бультерьера (Час тигра)
Шрифт:
Спустился, охнул, ойкнул, второй потянул за веревочку, оттащил меня подальше от лестницы. Подождал, пока спустятся номер первый и третий, пошли строем.
Пока спускались братцы-разбойники, номер второй достал из-за пазухи фонарь, и теперь путь освещало два луча, спереди и сзади. Путь пролегал по сухой, теплой трубе офигительного диаметра. По крайней мере, горбатый "Запорожец" точно смог бы здесь проехать, а мотоцикл с люлькой тем более. Я гадал, кто и зачем проложил в недрах столь выдающийся трубопровод, а мой поводырь номер два тем временем считал вслух люки под ногами.
Круглые,
Крепежные болты двадцать пятого люка оказались фальшивыми, крышка спокойно снялась, и снова пришлось лезть по лесенке вниз.
Слезли. Перпендикулярно трубе уходила в неведомую даль шахта, типа тех, что показывают в фильмах про добытчиков угля. Непонятная геологическая порода и справа, и слева, и под ногами, и за макушку цепляется, сгнившие деревянные опоры жмутся к бокам лаза, пахнут могилой.
Пошли прочь от лесенки к люку с фальшивыми болтами, шли пригибаясь, петляя меж прогнившего дерева опор, шли, как шахтеры в забой.
Шахта вывела к подземной реке. Да-да, к самой настоящей подземной реке в естественной природной пещере. Где-то там, наверху, шумит Москва, а здесь дикость первого дня творения. Даже нечто похожее на сталактиты и сталагмиты возле черной воды, около пещерных стен.
У последнего, совершенно сгнившего столбика опоры похитителей и меня, похищенного, ожидали две резиновые надутые лодки и рюкзак. По тому, как номера второй и третий осматривали овалы лодок, как номер первый придирчиво разглядывал узелки на горловине рюкзака, я догадался, что все трое шли к подвалам ресторана другой подземной дорогой. И обувь у них сухая, а вот номер третий намочил подошвы, спуская лодку на воду, и на серых комбинезонах не было черной пыли, а после прохода через шахту появилась.
Лодки и рюкзак налетчики припасли накануне акции, рискнули. Интересно, что бы они сейчас делали, если бы припасенные плавсредства сперли диггеры? А впрочем, памятуя случай с Капустиным и присовокупив происходящее со мной, можно сделать однозначный вывод - налетчики, они же похитители, знакомы с андеграундом не понаслышке, и вероятность пересечения с диггерами, очевидно, близка к нулю.
Близка, но не равна. Первый достал фонарик, придирчиво исследовал с его помощью рюкзак.
– Чего ты возишься?
– окликнул первого третий.
– Узел подозрительный, чужой. Не я вязал узел.
– Я! Я его вязал. Разгружались, вспомни, я тротил пер, твои узлы ослабли, и я поверх...
– Хорош лясы точить!
– перебил второй и дернул за веревку, славил мне шею.
– В лодку, Бобик! Давай-давай, хромой, со мной в одной лодке поедешь, художник от слова "худо".
Промочив ноги до колен, я забрался в лодку. Второй отпихнул меня ближе к условной корме, намотал веревочный поводок на руку, вставил в уключины миниатюрные веселки. Устроился в лодке по соседству и третий, приготовился фести, а первый развязал наконец горловину рюкзака, посветил внутрь вещмешка фонариком и, довольно хмыкнув, понес поклажу в глубь шахты.
– Поторопись!
– крикнул третий.
–
Вернулся, разматывая клубок бикфордова шнура, под подошвами его тяжелых ботинок захлюпала вода.
Зажав конец шнура в зубах, первый достал из-за пазухи зажигалку, но прежде чем поджечь шнур, оттолкнул подальше от бережка нашу с номером два лодку. Вспыхнуло живое пламя, такое непохожее на свет фонарей, зашипел едва слышно бикфордов шнур; Первый толкнул резиновый овал с номером три на веслах, неловко запрыгнул в туристическое суденышко. Второй и третий начали грести, и полетели брызги во все стороны, и лучики присвоенных на коленях фонарей заметались по неровностям пещеры.
– Ни грамма не вижу!
– закричал третий, оглядываясь через плечо на лодку сотоварищей в авангарде.
– Сейчас, - первый, свободный от весел, привстал и осветил пещерный свод впереди.
– Сейчас течением подхватит, суши весла!
В меня прекратили лететь брызги, лодка закружилась было, но двойка на веслах ее быстро выровнял, и нас понесло течением.
Не сказать, чтобы течение было особенно быстрым, но стабильную скорость велосипедистов на прогулке обе лодочки имели. Мы уплыли от места посадки, по моим ощущениям, метров на двести с небольшим лишком, когда позади грохнуло.
Глухой, сплошные басы, взрыв. Я почувствовал, как съежился на месте гребца номер два мой лодочник, и сам непроизвольно зажмурился.
Оно, конечно, ребята не пальцем деланные и во взрывном деле, ясен пень, разбираются, но, черт его знает, вдруг не только шахту завалит, вдруг и пещерные своды рухнут?
Секунда, другая... Все нормально, хвала Будде.
– Зассал, художник?
– В голосе второго слышатся отчетливые нотки животной радости.
– Не ссы, поживем еще. Долго, счастливо и богато.
– Не убивайте меня, пожалуйста, - всхлипнул я.
– Моя жена даст вам денег. У нее квартира, дача строится, машина есть. Она мои картины продаст, мой дом в поселке, дом моих родителей, покойных...
– Сколько?
– Чего?
– Денег сколько за тебя дадут, чудило? Во сколько себя оцениваешь, Бобик?
– Номер два откровенно веселился. А почему бы ему и правда не повеселиться, не подурачиться? Меня похитили чисто, даже если быстро разгребут завал в сортире, даже если следопытов не обманет группа прикрытия, по следам нас теперь точно не догонят, следы завалило мощным взрывом, а по карте... Сомневаюсь, чтобы даже у самых компетентных органов имелась более или менее подробная трехмерная карта подземной Москвы.
– Сто пятьдесят - двести тысяч за меня можно смело просить, - произнес я не без гордости.
– Двести?
– переспросил лодочник, поводырь и конвоир, налетчик-похититель под условным вторым номером. Переспросил и заржал раскатисто.
– Речь идет о долларах, - наивно уточнил я.
– Ха-а... Ах-ха... А ты жук! Жучара! Наколоть нас пытаешься, ха-ха... Да только одна квартира твоей благоверной тянет на лимон баксов! У-у-у, ты жучара, дина-мист, ха-ха-а...
– Так много? Одна квартира?.. Извините, я недавно в Москве, в столичных ценах я плохо разбираюсь. Поймите, я - художник, я с деньгами в сложных взаимоотношениях...