(не) Его Малыш(ка)
Шрифт:
— Наш завтрак, — поясняет он, пока я выуживаю из обувницы свои слипоны.
К медицинскому центру мы подъезжаем, когда его автомобильная стоянка только начинает заполняться транспортными средствами сотрудников и таких же, как мы, ранних пациентов.
В регистратуре нас будто ждут. Все быстро и без проволочек оформляют, выдают бланки для анализов и полный список всех кабинетов с пометкой времени их посещения. Ведомая Степаном, прохожу все обследования, как в тумане. Меня о чем-то спрашивают, я отвечаю, врач выносит вердикт, кропотливо занося его в электронную медицинскую
— Я тебя отвлекаю от работы, — сетую я, когда остается лишь один не охваченный нами врач и мы сидим на диванчике около его кабинета, ожидая приема.
— Пара часов — не критичный прогул, — улыбается он. — Сейчас Давид вернется с операции, осмотрит тебя, и мы поедем.
— Угу, — соглашаюсь я, откусывая вкуснейший бутерброд со ржаным хлебом, сыром и ломтиками ветчины и запивая его ароматным фруктовым чаем, и смиренно жду осмотра.
Седовласый мужчина лет пятидесяти уверенной походкой направляется в нашу сторону. Я дожевываю свой завтрак и перевожу взгляд с подходящего к нам врача, на Степана.
— Ну, вот и Давид, — подтверждая мою догадку, кивает и поднимается с кресла.
— Здравствуй дорогой, — с легким акцентом, раскинув руки в стороны, с добродушной улыбкой на устах и с сияющими искренней радостью глазами приветствует врач Степана, словно давнего хорошего друга.
— Здравствуй, Дав. — Степан вот так вот запросто протягивает ему руку, и крепкое братское рукопожатие с похлопыванием по плечу окончательно убеждает меня, что эти двое очень хорошо знакомы.
— Ну, наконец-то! — восклицает Давид (интересно как по отчеству?) и лукаво поглядывает на меня. — Когда Марик мне сказал, я даже не поверил. Ан нет, все так и есть. Только какого ты так долго от нас ее прятал, а? Срок-то, вон, не маленький.
— Так получилось. — Степан не вдается в подробности. — Так ты нас примешь или будешь дуться?
— Конечно-конечно, проходите. — Давид прикладывает пластиковую карту к специальному табло на двери и, распахнув ее, широким жестом приглашает нас в кабинет.
Степан протягивает мне руку, помогая подняться. Стоит мне встать, как его ладонь сразу же ложится на поясницу, словно обозначая свои владения.
— Хотя ты знаешь, я бы такую красоту тоже от всех прятал, — бросает Давид, закрывая за собою дверь.
Стандартная для данного срока беременности процедура осмотра, положенные замеры, и вот мы уже почти свободны. Я почти не смущаюсь, когда Степан задает врачу вопросы по поводу моего состояния, внимательно выслушивает все рекомендации по прогулкам, питанию и отдыху, мысленно молясь, чтобы не спросил о…
— А как насчет интимной близости?
Черт! А заливаюсь краской стыда с головы до кончиков пальцев на ногах.
— Ну, ты у нас мальчик не маленький, — ухмыляется Давид, и он явно имеет в виду не рост и возраст. — Я бы посоветовал повременить со стандартным получением удовольствия.
— Угу. — Степан понимающе качает головой, чуть крепче сжав в кулаке выписанный рецепт на витамины.
— Но нестандартные вполне
— Зачем? — В голосе Степана слышится легкий испуг. — Что-то не так?
— С чего ты взял? — Давид оборачивается и окидывает друга удивленным взглядом. — Ты чего это, папаша, побледнел? Я же сказал, что согласно срокам, у твоей девочки все параметры в пределах нормы, беременность протекает без патологий. А УЗИ по графику ведения беременности как раз необходимо провести. Что же вы с ним сделали, Агния? — смеется Давид. — Я не узнаю его. Видимо, это и есть настоящая любовь. — Последняя фраза теряется в стуке колотящегося сердца.
Глава 35 *Степан*
*Степан*
Ошарашенно смотрю на Кроху и пытаюсь осмыслить хотя бы часть из того, что с улыбкой на устах вещает Давид. Агния лежит на кушетке, оголив свой кругленький животик, и смущённо прикрывает простынкой все, что ниже ажурной резинки её симпатичных трусиков.
— Надо было брюки надевать, — сетует она, заливаясь румянцем.
Ее тонкие пальчики нервно комкают край хлопкового полотна. Она смотрит на меня с потаенным страхом, и мое сердце пропускает очередной удар. Делаю решительный шаг, присаживаюсь на стул, стоящий рядом с кушеткой, и беру ее маленькую ладонь в свою.
— Ну что, готовы увидеть маленького? — добродушно спрашивает нас Давид, выдавливая прозрачный гель на оголённое тело Крохи.
Немой кирок — на слова я пока не способен. Подношу к губам маленькую ладонь, зажатую в моей, и согреваю подрагивающие пальчики своим дыханием. Поднимаю взгляд на монитор, висящий на противоположной стене, и забываю, как нужно дышать.
Мозг отказывается адекватно мыслить. Я словно в прострации, как та Алиса, что провалилась в кроличью нору. Ощущаю себя в невесомости, медленно теряя связь с реальностью. Плавно погружаюсь в пучину не испытываемых ранее чувств.
— Да ты счастливчик, друг! — выдергивает меня из глубин неизведанного голос Давида (я даже отчетливо слышу в нем нотками добродушной зависти). — У тебя теперь две принцессы.
— Чего? — недоуменно поглядываю то на него, то на экран, на котором транслируется нечто за гранью понимания, что-то потаенное.
— Дочка у тебя, папаша. Хорошенькая.
Он продолжает ещё что-то говорить, а я впиваюсь взглядом в картинку на большом мониторе. Рассматриваю ее, улавливая смазанные черты маленького личика.
Сюр! Нереальность! Дух захватывает, и я чуть крепче сжимаю Крохину ладошку.
Картинка в формате 3D нечеткая, но позволяет многое рассмотреть, и я, как зачарованный, слежу за разворачивающимся на мониторе действием.
— Стеснительная, — комментирует Давид, когда малышка на экране прикрывается ручками.
Умильный жест наполняет душу теплом. Она ещё не родилась, но уже забрала моё сердце, так же, как и её, мама.
Это что-то за гранью! Это то, ради чего стоит жить. Это…