Не ешь груши!
Шрифт:
Вокруг валялись обломки надежд, незавершённые изобретения, отрывочные образы. Она — только ментальная копия настоящей Грейн, которую передали в мозг Доктора как подарок за его ментальную копию.
Проклятый обмен разумами!
Ведь это казалось отличной идеей: получить знания Повелителя Времени, почти ничем не жертвуя — ну, разберёт Доктор ментальную копию по частям, это же всего лишь слепок, всегда можно создать новый.
А теперь настоящая
Вряд ли удастся взять контроль над этим непостижимым, нечеловеческим разумом. Придётся прятаться. Хвала Деве Марии, лабиринт здесь похлеще, чем в космическом корабле галлифрейцев, есть где спрятаться.
Но как он смог её убить?! Уничтожить, без возможности обратиться к Древу и сохранить себя. Непостижимо! Нашёл какую-то брешь. О, Доктор опасен, Грейн даже не представляла — насколько.
Ничего. У всех есть слабое место. Надо только хорошенько поискать.
Эпилог
Инга проснулась, обвела мутным взором библиотеку. Никаких лишних стеллажей... Б-ррр. Холодно же!
Пошевелила затёкшей кистью — из неё выпала ручка. Неужели писала во сне?!
Только это не конспект.
Она перечитала каракули раз, другой.
Вырвала лист и бросилась в лабораторию, по дороге сшибив хмурую библиотекаршу.
Мелькали знакомые закоулки Московского Медицинского. На повороте перед ней выскочила здоровенная фигура: Василий Никифоров, о нет! Не сейчас!
— Эй! — заорал хоккеист, расставив ручищи.
Не сбавляя скорости, Инга поднырнула, почти распластавшись по полу, и метнулась к лестнице; сзади доносились топанье и вопли.
Выход на лестницу был закрыт, кривая надпись мелом на двери сообщила: «Рэмонт».
Тупик! Инга развернулась, приняла фронтальную стойку, шагнула левой вперёд.
— Киай! — крикнула она, молниеносно рванула нападающего на себя и нанесла удар в пах, болевым приёмом закручивая руку ему за спину.
Вася сложился втрое.
— Меня. Зовут. Инга. Валерьевна, — отчеканила звонко. — Запомнил?
Из ослабевших пальцев бугая вывалилась зачётка.
— Да... Извините, на имена память плохая... Я вам реферат принёс, вы тройку обещали...
Преподавательница отпустила захваченную конечность и смахнула волосы со лба.
Точно, это же был сон! Как нехорошо получилось.
Она
— Ты как, сам дойдёшь? — побеспокоилась Инга, нацарапав подпись напротив цифры «4».
— Да... Спасибо...
Глядя на хромающего прочь студента, вспомнила о смятом листе — и рванула в лабораторию.
Через три месяца они с Алексеем гуляли в Щукинском парке. Желтизна ушла с его лица, мышцы округлились, и уши уже не торчали двумя локаторами, а казались вполне нормальными. Или это причёска отросла? Опухоли рассосались, но пациент ещё находился под стационарным наблюдением.
Инга сама не могла поверить, что написанный во сне рецепт сработал; похоже, придётся менять тему кандидатской.
По бурой хвое, устилавшей дорожку, пробежала белка, мигом взлетела на толстый ствол. Сверху планировали жёлтые листья клёна.
Парень прижал Ингу к сосне; она в который раз вывернулась.
— Инга, ну скажи — почему? — Алексей с досадой отбросил прочь пакетик с кедровыми орешками. — Я тебе противен, да?
— Нет, всё не так! Просто мне надо работать... — Нос опять защипало. Ну как объяснить ему, что словно глиняная стена встаёт впереди, как только крупные губы — такие желанные губы! — приближаются к её лицу?
— Какая ещё работа?! — Алексей поймал тонкий белый ремешок алого платья и притянул к себе. — Здесь, сейчас?
Уклонение, точный бросок... Физрук на лопатках.
— Ой, извини, я нечаянно! — запричитала она и кинулась поднимать любимого.
— Когда ты каратэ-до успела освоить? — держась за копчик, простонал Алексей.
По рассыпанным орехам уже скакали две белки и громко выясняли отношения.
Готовить Инга не умеет, в литературе с историей не разбирается, под глазами синяки, низ живота опять выпирает, на диету пора... А теперь ещё и это. Если Алесей сегодня же не внесёт больничную подружку в чёрный список — будет удивительно.
— Лучше бы не осваивала, — в нос проговорила она. — Раньше хоть какой-то шанс был...
И продекламировала:
Весенняя листва. Где в жизни счастье? Дерутся белки. О боги, только не хокку!