Не говори ты Арктике — прощай
Шрифт:
А спустя шестнадцать лет в бухту Тихая вошел ледокол «Седов», чтобы создать на ее берегу первую советскую полярную станцию, на которой остались зимовать «семеро смелых», и среди них — радист Эрнест Кренкель. С той поры станция расширялась, потом, в шестидесятых годах, была законсервирована, и в тот день, когда наш вертолет там приземлился, на берегу стояло около десятка заброшенных домиков и ангар с полусферической крышей. Не повезло с погодой: солнце было напрочь закрыто облачностью, и прославленная в литературе фантастической красоты скала Рубини-Рок, отвесной скалой возвышавшаяся в бухте, была не так эффектна, как в солнечный день, когда она, по рассказам очевидцев, и в самом деле выглядит рубиновой.
— Юрий Яковлевич, — обратился Освальд к радисту, — расскажи непосвященным, как ты около Рубини морские ванны принимал, а потом в этом доме обсыхал и отогревался… Смотри, а какой-то хулиган в твоем доме окно высадил. Зайдем?
Я думал, Освальд шутит, но Юрий Яковлевич подтвердил: да, принимал ванны. В 1977 году «Аннушка», на которой он летал радистом, произвела посадку в бухте Тихой — ив несколько минут ушла под лед. Экипаж благополучно выбрался, и аварийную радиостанцию успели вытащить; Юрий Яковлевич сообщил на базу о том, что произошло, и за экипажем на исходе суток прилетел вертолет. А в ожидании выручки экипаж и отогревался в домике, куда мы вслед за Освальдом направились. Полярный детектив! Оконное стекло, судя по тому, что помещение не занесено снегом, выбито совсем недавно, а на полу следы крови. Медведь? Так зачем ему вылезать из окна, если дверь открыта? Или он здесь пировал? Но следов пиршества не видно. Словом, мы терялись в догадках [11] .
11
А спустя год, в мае 1986 года, в бухте Тихой побывала «Метелица», совершавшая поход по ЗФИ. По возвращении Валентина Кузнецова и Светлана Гурьева рассказали, что побывали в этом доме и тоже видели свежие следы крови. Но, в отличие от нас, они достоверно убедились в том, что именно медведь сделал дом своей резиденцией. Как в волшебных сказках! — В.С.
Из бухты Тихой мы полетели к мысу Флора — одному из главных опорных пунктов экспедиций, пытавшихся исследовать Землю Франца-Иосифа. Помните, я упоминал о невероятных случаях, происшедших на архипелаге? Сейчас я о них расскажу, а вы судите сами, есть в них элемент чудесного или нет.
Первый случай произошел в 1896 году с Фритьофом Нансеном, во время знаменитого дрейфа его вмерзшего в лед «Фрама». Весной того года, изучив линию дрейфа, Нансен пришел к выводу, что «Фрам» явно проносит мимо полюса, а раз так, к полюсу нужно идти пешком. Выбрав себе в напарники стойкого Иогансена, Нансен отправился в семисоткилометровый поход, но из-за крайне тяжелых ледовых условий вынужден был отказаться от своей мечты. С полпути пришлось возвращаться, но уже не на «Фрам», который вынесло далеко на запад, а к Земле Франца-Иосифа. Все дальнейшее — сюжет для приключенческого романа: очень трудная восьмимесячная зимовка вдвоем на одном из островков архипелага — в хижине из камней и моржовых шкур, затем, с появлением солнца, поход к южной оконечности архипелага, опаснейший поход со множеством приключений, среди которых и нападение моржей, и купание в ледяной воде, и, казалось бы, неминуемая потеря всего продовольствия и снаряжения… Но все это описал сам Нансен в книге «“Фрам” во льдах», и я приведу лишь концовку. Подойдя к мысу Флора, Нансен и Иогансен не поверили своим ушам — лает собака! Поверили, когда увидели ее хозяина, руководителя английской экспедиции Джексона, который приютил отважных путешественников и на своем корабле отправил на родину.
Ну, каково совпадение обстоятельств?
Теперь еще один случай, тоже происшедший на мысе Флора.
Через несколько месяцев после того как Георгий Седов с двумя спутниками ушел к полюсу, «Святой Фока» из бухты Тихая отправился к мысу Флора. И вот когда корабль подходил к берегу, заменивший Седова на капитанской должности Пинегин увидел человека. Это был Альбанов, штурман «Святой Анны», которая под командованием Брусилова пыталась пройти Северным морским путем в Тихий океан. Когда «Святая Анна» была зажата льдами и стала дрейфовать, Альбанов с несколькими матросами с разрешения Брусилова отправился к Земле Франца-Иосифа, где после долгих приключений оказался на мысе Флора — в тот день и час, когда туда подходил «Святой Фока».
Теперь понимаете, почему мыс Флора вызывает у полярников какие-то суеверные чувства?
Оттуда мы полетели к острову Рудольфа, самой северной, наиболее близкой к полюсу территории нашей страны. Наконец-то небо очистилось, под ослепительными лучами заиграли краски, и я, сидя на месте бортмеханика, любовался сказочно прекрасным зрелищем.
Землю Франца-Иосифа называют и «маленькой Антарктидой» — видимо, из-за ледяных куполов, нахлобученных шапками почти на каждый из ее островов. Мне это сравнение точным не показалось. Антарктида подавляет своей грандиозностью, гигантскими айсбергами, каких больше нигде не увидишь, бездонными ледниковыми трещинами и куполом столь чудовищных размеров, что человеческий глаз охватить его не в состоянии.
ЗФИ грандиозностью отнюдь не подавляет: и айсберги здесь небольшие, и купола по сравнению с антарктическими карликовые; но чередование проливов и множества островков, да еще птицы, тюлени, медведи, в панике убегающие от вертолета, — все это совершенно самостоятельная и не нуждающаяся в сравнениях чарующая природа. И можно было бы просто сидеть и молча любоваться, если бы через каждые пять минут Освальд, знаток ЗФИ, не показывал на стелы в память погибших моряков, полярников и летчиков, на берега островов, где находили приют их отважные путешественники… Вот здесь разбился самолет Чухновского, который принимал участие в поисках Леваневского, здесь врезался в купол ИЛ-14, там полвека назад погибала экспедиция…
Земля Франца-Иосифа, этот прекрасный уголок Земли, — кладбище разбитых надежд, кораблей и самолетов…
На острове Рудольфа, где-то на мысе Аук, находится могила Георгия Седова; несколько поколений полярников пытались ее отыскать, но тщетно; по словам двух его спутников, они завернули тело во флаг, который Седов мечтал водрузить на полюсе. Одна из загадок богатой на трагедии Арктики — смерть Седова и его захоронение… В память о легендарном герое в бухте Тихая стоит крест, поставленный более семидесяти лет назад; Валентина Кузнецова как-то поделилась, что «Метелица» мечтает о всенародной подписке на мемориалы Седова — в бухте Тихая и на острове Рудольфа. Но у нас это бывает слишком сложно, слишком официально…
И об острове Рудольфа, откуда на полюс стартовала папанинская четверка, и об обсерватории имени Кренкеля много писали другие авторы; побывав на этих островах всего лишь несколько часов, я вряд ли добавлю что-то новое, тем более что из-за двух бессонных ночей я был не в том состоянии, когда можно весело и непринужденно общаться с людьми. Но после одной забавной встречи я нашел в себе силы сделать запись:
«Обедая в кают-компании обсерватории, клевал носом, взглянул на соседний столик — и сонливость метлой из головы вымело: сидит и пьет компот Юрий Никулин! Протер глаза, потряс головой — Юрий Никулин! Покосился на Лукина — смеется и подзывает Никулина к нам. Познакомились. Двойником знаменитого артиста оказался Игорь Захарович Войтенко, именитый режиссер „Леннаучфильма“, съемочную группу которого мы и должны вывезти на Средний.
Вечером за чашкой чаю разговорились. Точно зная, что не буду оригинальным, я все-таки поинтересовался, не приводило ли столь разительное сходство к недоразумениям. Войтенко подтвердил, что я не оригинален, но о двух случаях рассказал. В первом из них сходство подвело, больно ударило молодого студента по карману: на «Ленфильме» его не брали даже в массовки, мотивируя тем, что студию засыплют письмами: «Почему великий Никулин в вашем фильме простой статист? Провинился, что ли?» Зато о втором случае Войтенко вспоминает с большим энтузиазмом. Как-то на студию приехала коллега из Польши, узнала о том, что в Ленинграде гастролирует Никулин, и попросила Войтенко достать билеты в цирк. Игорь Захарович пробился к кассе, стал клянчить два билета, а кассирша искренне удивилась: «Зачем вам, Юрий Владимирович, вы и так можете занять любые места». После долгих объяснений, в ходе которых обе стороны не понимали друг друга, кассирша позвала администратора, тот разобрался, расхохотался и устроил два билета в директорскую ложу. Но этим дело не кончилось. Если в первом отделении Никулин выступал с блеском, как обычно, то во втором он то и дело поглядывал на директорскую ложу и, освободившись, тут же пришел знакомиться с Войтенко. Одну фразу Никулина Войтенко запомнил дословно: «Только прошу вас не получать мою зарплату!»
НА ГОЛОМЯННОМ
Сильнейшее разочарование: «Метелица» не прилетит, какие-то организационные неурядицы. Северная Земля отменяется, Валентина Кузнецова с подругами в ближайшие дни уходит в тундру, к берегам Карского моря.
— В Арктике без особых погрешностей можно планировать ближайшие полминуты, — напомнил Лукин. — Не расстраивайтесь, увидитесь с «Метелицей» в Москве.
Утешил, называется!
Так в этом повествовании появился зияющий пробел, который лишь частично восполнил своим рассказом Лукин.