Не хочу быть полководцем

Я просыпаюсь от тишины. Каждое утро она звучит по-разному – то пронзительно и звонко, то степенно и басовито. Изредка не выдерживает невидимый глазу сверчок, который от избытка чувств начинает петь ей свои незатейливые гимны, трогательно выводя тоненьким голоском незатейливые рулады. Сверчок не мешает мне, хозяину этого крошечного терема-теремочка. В нем не разгуляешься – что-то вроде каморки папы Карло, как я про себя именую комнату, в которой пишу, но зато тут очень уютно.

Я иду по затейливо вьющейся меж яблонь тропинке, неспешно уходящей от крыльца и выводящей на более широкую колею за домом. Дорожка

тянется строго вдоль оврага. Кругом все заросло крапивой, огромными лопухами, чертополохом и другими дикими травами. Им тут привольно – никто не мешает, никто не трогает. Сами они тоже не наглеют – как ни удивительно, но на дорожку никто из них не посягает.

«Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю…» Да, именно так почти все время и вился тогда мой путь, расположенный в опасной близости с крутым краем глубокой – если упасть, костей точно собрать не удастся, – пропасти. Почти, но не всегда – иногда тропинка слегка отступала, давая возможность перевести дыхание. Но как же часто мне приходилось балансировать на самом краю – кто бы знал!

Прямо как в цирке, даже похлеще, поскольку в отличие от акробатов и эквилибристов у меня отсутствовала страховочная веревка. А балансировочный шест заменял сверкающий на пальце перстень с крупным красным камнем в тонкой, старинной работы, золотой сетчатой оправе. Перстень, с которого начались все мои приключения. Именно он служил для меня путеводной звездой, когда я плутал в сумерках загадок, не зная, что придумать и что предпринять, именно он утешал меня в минуты отчаяния, когда казалось, что все то ли пошло прахом, то ли полетело к черту, то ли погрузилось в тартарары. Он был памятью о тех незабываемых минутах моей первой встречи с любимой, постоянно прокручивая кинопленку моих воспоминаний. Может быть, именно благодаря ему я каждый раз после оглушительных ударов судьбы находил в себе силы вновь и вновь подниматься на ноги. Благодаря ему и… собственной настырности, которой у меня хватает.

Оглядываясь назад, я и сам поражаюсь тому упрямству, с которым я, невзирая ни на что, продолжал состязаться с судьбой. Вообще-то играть с ней в любую из азартных игр, пожалуй, более безнадежно, чем даже с нашим государством. Разве что положиться на присказку, утверждающую, что новичкам везет, да понадеяться на счастливый случай – вдруг сидящий напротив тебя опытный игрок забудется и в самый важный момент не вытащит из рукава очередного – пятого или шестого по счету – припрятанного туза. Или и того невероятнее – вдруг решит забавы ради не пользоваться козырями в рукавах и крапленой колодой, а в кои-то веки сыграть по-честному… Такое тоже случается, хотя и крайне редко, в виде исключения.

Впрочем, упрямство пришло потом, а сперва была… наивность. Поначалу, из-за обычного человеческого любопытства оказавшись на Руси шестнадцатого века, я еще не понимал, что мне просто повезло. Судьба вывалила на меня самый благоприятный геройский расклад – я победил в сражении разбойников, я спас самую красивую в мире девушку да вдобавок ухитрился получить из ее рук золотой перстень с драгоценным камнем, и тут же вернулся обратно. Ах как все замечательно!

Удачный кавалерийский наскок в прошлое сыграл со мной дурную шутку. Влюбившись в прекрасную незнакомку, я посчитал, что все и дальше будет в порядке и во второй раз мое путешествие в поисках милой княжны пройдет так же гладко, как и в первый.

Лишь потом до меня дошло, что судьба поступила в точности как опытный, прожженный шулер, смухлевав в мою пользу в первой сыгранной партии. «Главное

завлечь», – рассуждала она. И это ей удалось. Но дошло это до меня гораздо позже, когда старая хрычовка, начиная чуть ли не с первых же минут моего пребывания в этом мире, принялась подкидывать испытание за испытанием – ограбление, застенки Разбойной избы и прочее. Только тогда я стал сознавать – для достижения своей цели придется изрядно попотеть и даже в этом случае не факт, что мне удастся добиться своего. Впрочем, было уже поздно – я втянулся в игру.

«Не за то отец сына бил, что он играл, а за то, что отыгрывался», – гласит пословица. Ох как мудро сказано! Быть мне битым – я как раз почти все время и занимался тем, что пытался отыграться.

Но в случае со мной судьба чуточку просчиталась. Когда азарт от игры с ней несколько спал, одновременно с ним пропала и наивность, на смену которой пришло понимание. Я послушно принимал бросовые карты, которые она мне всякий раз сдавала, и даже с ними ухитрялся пускай и не выиграть, но и не проиграть окончательно, постоянно оставляя себе шанс. Хотя возможен и еще один вариант – это как раз судьба, коварно усмехаясь, манила меня возможной будущей удачей, чтобы я продолжал надеяться на отыгрыш, вновь и вновь слепо устремляясь вдогон за своим призрачным счастьем.

Пожалуй, только поездка в Кострому была одним-единственным исключением, когда я ни за чем не гнался, а, заподозрив нечестную игру, решил взять тайм-аут для передышки и размышления. Но и тут она меня перехитрила, не дав мне времени для раздумий и вовремя подкинув очередной расклад, показавшийся мне удачным, хотя поначалу, в наказание за колебания, устроила такое небо в алмазах, что о-го-го.

Однако у меня такое ощущение, что я несколько забежал вперед. Итак, начну с того, на чем остановился. Кажется, я просил у судьбы приключений, чтобы не взвыть от тоски, ибо моя ненаглядная Машенька оказалась замужем, и я растерялся, не зная, что предпринять.

«Вы хочите приключениев – их есть у меня! – невозмутимо заявила в ответ коварная бестия, уподобившись старому одесскому еврею. – Таки для хорошего человека мне ничего не жаль, а посему заполучите весь ассортимент. Только унесете ли?..»

И я его заполучил…

Приключения, правда, сперва небольшие, начались уже на утро следующего дня – у возка сломалось колесо. Само по себе это не столь большая помеха, но обнаружили мы поломку слишком поздно, когда торговый обоз, к которому нам удалось пристроиться, уже тронулся в путь-дорогу. Ждать нас никто не собирался. Ладно хоть, что купец был хорошо знаком с Ицхаком. Сочувственно покосившись на наши растерянные лица, он оставил своего человека с уговором непременно догнать их к вечеру, иначе я не знаю, как бы мы выкручивались из этой ситуации.

На второй день у Андрюхи разболелся зуб. Парень держался, но чувствовалось – готов лезть на стену, хотя какие в полях да лесах стены. Скорее уж на дерево. Зуб этот болел у него уже не первый раз и был никуда не годен – огромное черное дупло, зловеще зияющее по центру, наглядно свидетельствовало, что с ним пора расставаться, но Апостол панически боялся удаления, и я его понимал, а потому помалкивал. Теперь получалось, что откладывать нельзя. К тому же на сей раз Андрюхе не помог ни один из народных способов вроде осиновой щепки на десну и прочее. Я вспомнил, что, кажется, в таких случаях применяют полоскание с солью, но и это не принесло облегчения.