Не хочу, чтобы он умирал
Шрифт:
Второй солдат, которого Скотт привез с собой в Каир, Сэм Гассун, тоже служил у покойного Пикеринга и тоже был живым примером того, что Пикеринг умел делать из человека.
Сэм был борцом, плавал матросом на греческих шаландах, возивших лук, работал механиком в греческих гаражах. Пикеринг, заметив, как он ловко чинит приемники в греческой мастерской, взял его в таком нетронутом виде с собой в пустыню и воспитал отличного механика-радиста, каким, по мнению Пикеринга, Сэм должен был стать. А тот не очень возражал. Сам он не больно-то хорошо в себе разбирался, не понимал,
Осенним вечером, часов в девять. Скотт позвонил в дверь квартиры над обувной лавчонкой, возле трамвайной линии, где Сэм жил со своими четырьмя незамужними сестрами. Мальчишка-прислужник впустил его в большую, тускло освещенную гостиную, застланную вытертым ковром. Немного погодя к нему вышла сестра Сэма Алиса и невесело с ним поздоровалась. Она была рада его видеть, но к радости у нее всегда примешивалась печаль: счастье не было ее уделом, к тому же она давно поняла, что быть счастливой не так уж просто. Алиса была старшей в семье.
Скотт встал:
— Простите, что я так поздно.
— Почему вы так долго к нам не приходили? — спросила Алиса по-английски.
— Нам было очень некогда…
— Мы всегда так рады вас видеть.
— Я приду к вам еще, — пообещал Скотт, по-прежнему ощущая неловкость. Он никогда не чувствовал себя непринужденно в этой комнате, в этом тихом, сумрачном доме, если здесь не было Сэма или остальных сестер; они так весело щебетали по-французски, по-итальянски и по-еврейски, радостно его встречали и даже кокетничали с ним, чего, конечно, нельзя было принять всерьез, хотя это и льстило Скотту. Он продолжал вежливо беседовать с Алисой о болезнях и семейных делах, пока наконец не отважился спросить:
— А Сэм уже готов?
— Сэм? Сэми в кино, — сообщила ему Алиса. — А разве он должен был куда-нибудь ехать?
— Да, но видно я забыл его предупредить. Вы знаете, в какое кино он пошел?
— Нет, но думаю, что в какой-нибудь из кинотеатров в саду, поблизости. Они еще не закрылись. Сэм любит ходить туда со своими греками. Они никогда не снимают кепок и страшно шумят в передних рядах. Поищите его в передних рядах…
Скотт откланялся.
Приказав шоферу остановиться у ближайшего кино на открытом воздухе, Скотт подошел к контролеру и заорал, стараясь перекричать голоса американцев с экрана:
— Сэм! Сэми Гассун!
Ему пришлось покричать Сэма у входа еще в два кинотеатра, пока он его не нашел. Всякий раз в ответ на его зов раздавались грубоватые шуточки: ему давали советы, как лучше всего поступить с Сэмом. В третьем кинотеатре, в двух первых рядах тростниковых стульев сразу же поднялась какая-то суматоха. Из темноты вынырнул Сэми; он шел по проходу в сопровождении трех своих друзей греков, его бритая голова блеснула в луче проекционного аппарата.
— Вы меня? — крикнул он, еще не зная, кто его зовет.
— Да, — сказал Скотт. — Идем, нам пора.
— Уже? О господи, и правда пора. Одну минуточку, капитан.
Он распрощался с тремя борцами греками и взобрался на заднее сидение «виллиса», приговаривая:
— Как же это я мог забыть? Ну да, конечно, ведь я целый день боролся с приятелями. Вот оно что! И совсем забыл.
— Ты там поскорее, — сказал ему Скотт, когда «виллис» остановился у обувной лавочки.
— Тогда пойдемте со мной наверх.
Чтобы ускорить дело, Скотт поднялся наверх. Сэм окликнул сестру, и Алиса к ним вышла. Она пожурила брата со всегдашней своей невеселой безропотностью:
— Ты только посмотри на себя! Неужели тебе непременно надо одеваться, как эти греческие мастеровые?
Алиса призвала на помощь Скотта:
— Разве он не должен носить форму, когда приезжает в город? Почему вы ему позволяете шляться с этими греками, да еще в такой кепке?
— Что это ты тут ругаешь моих друзей? — спросил Сэм, входя в гостиную в накинутом поверх голубой рубашки кителе; под мышкой у него был сверток с форменными штанами, рубашкой и кепи. — А мы кто? Можно подумать, что мы не халибы [6] . Разве обо мне люди не говорят, что вот я-де еврей из Алеппо и что со мной стыдно показаться на улице? Твои же евреи говорят.
6
Евреи из Алеппо.
— Это совсем другое дело, — сказала Алиса.
Целуя ее на прощанье, Сэм сунул руку в карман.
— Видишь! — он шлепнул пачкой денег об стол. — Не истратил ни пиастра! — Довольный своей выдержкой, он объяснил ее тем, что ушибся на ковре. — Вот так! — и стукнул себя со страшной силой кулаком по затылку. Скотт пожал Алисе руку и вышел вслед за Сэмом.
5
Впервые за два с половиной года, которые он провел в пустыне с дорожно-топографическим отрядом Пикеринга, Скотт не испытывал ни приятного возбуждения, ни острой радости, когда, свернув с Хамудского тракта, он направил свои два грузовика в пустыню, занятую немцами, для того чтобы наметить двести миль военной трассы. Каменистые, усеянные галькой, продуваемые ветром просторы его не влекли. Изменчивые розовато-лимонные дали не радовали глаз.
— Еще полчаса, — сказал он Сэму Гассуну, сидевшему за рулем, — и на сегодня хватит.
— А разве мы не поедем дальше после обеда? — спросил Сэм.
— Сегодня нет тумана. Нельзя, чтобы нас так скоро обнаружили, особенно здесь.
Была и другая причина, но он не мог ее назвать. Страх за отряд стал преследовать его, как наваждение: он не верил больше в предусмотрительность командования. И не только генералу Черчу, а им всем — его точила мысль о тех провалах, которые сводили на нет тяжкий труд солдата, его бесконечную игру с опасностью, но никак не волновали каирское начальство.
Отряд был второй день в пути. Сегодня они выехали за три часа до рассвета, но только теперь, свернув с широкой, разбитой колесами трассы со следами шин, начинали настоящий поход по вражеской земле.
Скотт оглянулся на второй грузовик.
Сэм тоже посмотрел назад и сказал:
— Опять взяли это ведро?
Скотт ведра не заметил.
Раньше, бывало, в тот самый миг, когда для них начиналось настоящее дело, его волновала каждая мелочь. Утренний час, горячее, отдающее ржавчиной дыхание грузовика — оно бьет им в лицо, смешиваясь с росой. Влага пропитала воздух, прибила песок и приглушила гулкие звуки пустыни; низко рокочут моторы «шевроле». Он то и дело поглядывает через борт грузовика на лейтенанта Куотермейна, проверяя, все ли там в порядке…