Не ходите замуж за дракона
Шрифт:
Зря все думают, что раз дракон, то непременно огнедышащий, дышать огнем - это же особый талант нужен. Вот мама у меня как дыхнет - так на двадцать длин дракона все поджариваются, а папа только один раз дыхнул, когда с мамой поспорил, так только нос себе копотью испачкал.
Я сосредоточился, набрал воздуха в грудь и... дунул! Хворост разлетелся в разные стороны, одна ветка заехала рыцарю прямо в лоб. Бедняга опрокинулся на спину. Так, неувязочка вышла. Собрав дрова обратно, я вновь сосредоточился. Рыцарь благоразумно отполз куда-то за пенек.
Восхищенный рыцарь показал мне из-за пенька большой палец, а я печально развернулся и опять пошел за хворостом. Было стыдно. До старости дожил, а огнем дышать так и не научился.
Делая третью попытку развести костер, я очень волновался, из-за чего лапы изрядно тряслись, а еще мне не хотелось ударить в грязь лицом перед этим человеком, но так же меня начала разбирать злость - я тут, понимаешь, страдаю, а он там за пенечком отдыхает. О том, что суета с костром началась для того, чтобы обогреть рыцаря, я уже немного забыл. От злости я чуть опять не перестарался, но, к счастью, два сухих ствола толщиной с человека сгореть быстро не могли, так что костер у меня все же получился. Дрожащий рыцарь, видя, что я больше ничего не поджигаю и сижу не двигаясь, подполз поближе, протянул руки к огню. Бедолага, да он совсем закоченел.
– Раздевайся!
– Зачем!?
– испугался рыцарь, вцепившись в свою одежку так, будто я его насильно раздевать собрался.
– Чтобы одежда в зубах не путалась?!
– Одежду необходимо просушить, - устало ответил я.
– Ты в своих мокрых лохмотьях простудишься. И вообще, я мог тебя съесть, пока ты валялся воды наглотавшись.
– Может ты только жареное мясо ешь, а моченым брезгуешь!
Где-то внутри зародилось глухое ворчание. Нет, с Мелфой куда проще, несмотря ни на что.
– Хорошо, оставайся. А я пошел. Некогда мне с тобой, упрямым, няньчиться, - поднявшись, я двинулся через кусты в чащу, мне было обидно.
В лесу изрядно потемнело, пока я сражался с рыцарем, устраивал забег по пересеченно местности и спасал этого неблагодарного железнобокого, уже успел наступить вечер. Заночую где-нибудь под кустиком, мне в отличие от людей, холод не так страшен. И тут вдруг сзади послышалось:
– Дракон, ты куда? А как же я?
– показалось мне или нет, что голос рыцаря подрагивал.
– А что ты?
– побольше непонимания в голосе.
– Я что, тут один останусь?
Я развернулся, внимательно посмотрел на рыцаря, и тут увидел то, чего не замечал до этого времени. Мой противник был очень молод. Как поговаривали про таких сами люди - еще молоко на губах не обсохло. У драконов ходила другая поговорка - еще скорлупа не везде осыпалась.
– Ты же ведь сам этого хотел, - ответил я.
– С чего же теперь передумал?
Рыцарь невольно бросил взгляд на темноту вокруг костра.
– Все понятно, ты боишься. Ночи и неизвестности боишься больше, чем меня. А как же то, что я - дракон и мерзкое чудовище?
– Я не боюсь!
Ох уж мне эти рыцари.
– Тогда я пошел.
– Нет! Ты не понял. Я тебя не боюсь! И, - он понурил голову, - извини. Ты не мерзкое чудовище.
Больше мучить мальчишку я не стал, и вернулся к костру. Рыцарь вздохнул с облегчением и робко мне улыбнулся. А ведь и вправду совсем мальчишка. Симпатичный по человеческим меркам. Он немного отогрелся у костра, лицо из синего, стало обычного человеческого цвета, от просыхающей одежды шел пар, светлые волосы просохли и завились колечками. Вот был бы жених для Мелфы! Но я тут же себя одернул. Мелфа уже замужняя дама, а этот парнишка все же слишком молод для нее и мелковат.
– Есть хочешь?
– спросил я, снимая с шеи мешок, в который Мелфа положила кое-что мне на дорожку. Мешок был из провощенной ткани, так что еда от купания в речке не пострадала.
Рыцарь только ресничками захлопал, хотел, наверное, отказаться, но в животе у него предательски заурчало.
– Хочу, - смущенно признался он.
Для меня еды было маловато, так что я не стал аппетит раззадоривать, щедро все пододвинув мальчишке. Ему как раз на хороший ужин.
Рыцарь недоверчиво посмотрел на пироги, головку сыра и кольцо колбасы.
– А откуда у тебя человеческая еда? Ограбил кого-нибудь?
– Же... Подруга в дорогу дала.
Мой собеседник посуровел лицом и отодвинулся подальше от соблазнительно пахнущих пирогов.
– А я уж поверил, что ты хороший! А ты девиц воруешь!
– Вот ты подумай. Если бы девица была ворованная, то вряд ли она стала бы мне в дорогу печь пироги. Да еще такие вкусные.
– Ты мог ее заставить!
– ну вот, опять он за свое.
– Хотя нет, - тут же остыл мальчишка.
– Такие пироги спечь не заставишь, - и он пригорюнился, раздумывая о чем-то своем. Я тоже загрустил, припомнив, как Мелфа священнодействовала над тестом для караваев и порогов. Мне даже печь в пещере пришлось выложить. Видимо рыцаря одолевали похожие воспоминания. Интересно, кто пек пироги для него? Мать, невеста?
– Ешь. Я не заставлял никого. Да и не крал.
Больше рыцарь не заставил себя уговаривать, с жадностью накинувшись на еду.
– А кто она?
– спросил он, утолив первый голод.
Я успел положить голову на лапы и задремать.
– Она?
– Ну да. Та, кто тебе пекла пироги.
– Девица. Ты же сам сказал.
– Но ты сказал, что никого не крал?!
– Не крал, - я повернулся на бок, укрывшись крылом. Спина болела меньше, еще денек другой и смогу летать.
– Люди мне ее сами привели, в жертву.