(Не)идеальная. Дневник пышки
Шрифт:
– Он знаешь какой стал? Брутальный, нарядный. На мопеде, просто байкер, ага. Шлем у него с рогами. Говорит за ум взялся.
– Я не знаю, за что он там взялся, и совсем не удивлена, что он до сих пор ездит на двухколесной перделке, а не на лексусе, хотя бы, но мне пора, – вякнула я, поднялась со стула и даже почти исполнила свой план дерзкого побега. Почти, потому что…
– Привет, выдры, – раздался над моей бедовой головушкой жизнерадостный рев. Боже, спаси. Ночь была ужасная, теперь еще это – Ларёк, выглядишь бомбезно. Похудела? Не идет тебе. Толстой краше была.
Мой бывший несостоявшийся
– Ты надолго? – всхлипнула я, понимая уже, что теперь у меня есть все шансы схуднуть, при чем без диет и спорта. От стрессов постоянных и нервных подергиваний. – Или пока мопед не починят? Тогда я очень рада была тебя повидать. До скорых встреч. Через еще пять лет я соскучусь, может быть. И все такое…
– Ой, ты юмористка. Скажи, Прань, наша Ларчик всегда прямо «жгет». А мопед в уже прошлом. Теперь у меня самокат. Зверь машина. Хочешь покатаю?
Я тут же представила, как у меня горит содранный до мяса зад, и отнимаются конечности по причине сломанного позвоночника, вздрогнула гоня страшные фантазии и пожалела, что меня ночью не пристрелил огромный Буй и не прикопал под кустом во дворе клиники. А я ведь так легко могла умереть. А теперь…
«Господин Леднев будет баллотироваться под номером один. До выборов осталось каких то…»
Чертов телевизор загрохотал на всю кондитерскую. Официантка судорожно жала на кнопки пытаясь его убавить. Даже приход Борюсика померк на фоне рекламного ролика. Я уставилась в экран не в силах отвести взгляда от красующегося на экране «кобеля», который сегодня ночью обзывался на меня и собирался порешить.
– Эх, жаль что не этого подстрелили. Прикинь, ты бы спасла миллиардера, мецената, слугу народа, а он как влюбился бы. И с цветами в зубах заполз бы по водосточной трубе…
– Куда? У меня первый этаж. Параша, я же просила никому. Это тайна. Была, – промямлила я. И страшно мне стало так, что аж волосы все дыбом встали на теле. Он точно вернется и меня зароет, как обещал. Даже не он, зачем пачкаться такому уважаемому члену общества об какую-то ветврачиху? Он пришлет за моей необъятной душой своего адского пса.
– От кого тайна? Борька же наш, – уставилась на меня подруга, которой надо бы вот прямо сейчас запулить в физиономию невинную, тарелку с тарталеткой.
– А что там было то? – оживился Жопинский и я тут жн поняла, что моя тайна уйдет со мной в могилу, при чем очень скоро.
– Ты чегоооо? Ларка наша сегодня ночью бандосу пулю из плеча выковыривала, ага. А он ей за это мешок бабла отсыпал. Только это тайна. А то Ларька за это вальнут. Я правильно говорю, Лар? Бандосы же так выражаются? А Ларчик наш теперь, как тот парень в Жмурках, который штопал братков. Теперь к ней в очередь потянутся. Эх, и зачем я с ней поменялась. Сейчас бы на Мальдивы летела уже, – проорала Парашка мою тайну, так, что ее не слышал разве что глухой гамадрил Бред.
– Круть, – заерзал на стуле Борька.
– Ага. Вот я и говорю, всегда только Ларке везт. А мы с тобой лошары, Жопинский. Жалко, что это не Леднев этот, наша то Лариска вон его как глазьями пожирает.
– Он бы не влюбился, потому что сука и гиббон. А я толстая и болтливая, – выдохнула я, и запихнула в рот тарталетку целиком. Господи, помоги мне больше никогда не встречаться с человеком с экрана. Пусть он там дождями драгоценными орошает кого угодно. Только обо мне пусть не вспоминает.
– Так это что? Ооооо, – простгнала Параскева, и мне стало еще страшнее.
Глава 4
6 апреля (когда этот гребаный месяц закончится?)
Сегодня у мамы очередной прием смотрины (не забыть). Точнее постараться забыть и взять дежурство.
Ни в коем случае не брать дежурство. Я кремень. А то мало ли.
Купить семги Клео, а мне пиццу с ананасом. Нажраться до комы и попытаться забыть все, что произошло сегодня.
Постараться не столкнуться с Борюсиком (при чем в прямом смысле). Он уже два раза сбил меня самокатом.
Деньги я зашила в матрас. И забыла и про них, и про чертова Леднева, чтоб ему…
Ну, точнее, почти забыла. Потому что его физиономию транслируют, кажется, из каждого утюга.
Совсем чуть-чуть вспоминаю и вздрагиваю дома от каждого шороха. Мне все кажется, что меня идут убивать. Просыпаюсь в холодном поту. Особенно когда мне снится раненый олигарх в носках, блин. В окровавленном носке. Не важно…
– И обязательно надень платье. Ты должна перед Поликарп Дормидонтычем предстать в образе персика, – прогнусила трубка телефонная, голосом моей родительницы.
– Как? Мама, сколько лет суженому? – простонала я, запихнула в рот остатки пирожка и толкнула дверь родной лечебницы.
– Чуть-чуть тебя старше. Каких то… Не важно, тебе же не варить его. А он полковник. И вообще.
Старый похотливый гиббон он, с масляными глазками, дрожащими ручонками и вообще… Ну я не озвучила, конечно, маме свои мысли. Но Поликарп Дормидонтыч… Эх, ладно. А вдруг я ошибаюсь? Вдруг там статный военный, косая сажень в плечах, и вместо носков портянка.
Короче я ввалилась в кабинет растерянная и на грани нервного срыва.
– Ты сегодня красивая, – поприветствовала меня Парашка. Чего красивого она нашла, ума не приложу. И взгляд такой лисий у нее был, что я сразу поняла, что-то ей от меня надо. Иначе какой смысл льстить женщине, прибавившей на нервной почве еще два килограмма, одетой в линялую футболку с пятном от мороженого на груди, которое я перехватила по пути на работу? – Прямо глаз не оторвать.
– Не надо глаза отрывать никому, – хмыкнула я, натягивая китель от хирургического костюма. – Говори, чего хвостом метешь?