(Не)идеальная. Дневник пышки
Шрифт:
Апрель не задался в энтом годе. Определенно.
– Слезь с меня. И бога ради, прекрати меня слюнявить, – подал голос труп. Надо же, когда он в себя то пришел. Я так увлеклась картинками своей будущей жизни, что промохала сей знаменательный момент. Значит лесоповал пока откладывается. Жаль. Нет, все таки он очень сильный. И грудь у него… – Извращенка.
– Придурок, – выдохнула я, прямо в его рот. Ну не успела отодвинуться, я же не гюрза, у которой реакция молниеносная.
– И слюна у тебя поди ядовитая. Буй где?
– Вон, рядом прилег. Слабак он у тебя. Говно, а не телохранитель, – одышливо пробубнила
– Тебя спросить забыл, – вредно простонал бывший труп. – Ты в него плюнула что ли?
– Чего?
– Ничего. Подняться помоги.
– Вам надо полежать бы. Сердце то сбойнуло. Чуть завела.
– На полу полежать? Думаешь?
– Слушайте, давайте я просто сейчас уйду и все. Забудем друг про друга. А вы в больничку поедете. Надо курс антибиотикотерапии провести, ну и кардиограмку сделать. То-сё.
Он не ответил. Посмотрел мне прямо в глаза своими глазами, полными боли. Черт… Ну за что…? А ведь почти получилось.
– Буй, отведи ее ко Льву, – черт, я так увлеклась смотрением в глаза пациента, что даже и не заметила, что огромная тень накрыла мою немаленькую фигуру, скукожившуюся в позе молящейся грешницы.
– Я так-то вам жизнь спасла, – начала заводиться я. Чертов амбал за шкирку меня поднял. Я забарахталась в воздухе, расщеперившись как белка летяга и замахала руками и ногами. Даже один раз мне вроде удалось пнуть скота Буя, судя по тому, как он хрюкнул и выругался. Но…
В общем, прощай дорогой дневник.
Глава 7
Дорогой дневник. Я вернулась. В общем. Я живая, хотя хотела сдохнуть. Подводя итоги дня:
Лев Толстой красавец и умница (Не тот который с бородой до пупа и в рубахе (прим.)) Хотя тот тоже умный был, но женоненавистник. В общем. Что-то меня занесло.
Короче, Лев Толстой душка. А Леднев мерзкий, поганый, отвратительный сноб и ушастый носорог (прости господи)
У Буя оказывается есть имя. Его зовут Елизар (родители орехоносного явно что-то принимали)
Я умная. Умею принимать правильные решения молниеносно. Сходить к психиатру. Попросить что-нибудь от сдвигов в сознании, и шальной дурости.
Позвонить маме.
Я зажмурилась, обвисла в лапище придурка амбала и приготовилась принять лютую смерть. Перед моим внутренним взором предстал огромный огнедышащий монстр (лев) с клыков которого ручьями стекала начинающая свертываться кровь моя. И рюшки от моего платья обрамляли морду царя зверей, как кокетливый намордничек. А изо рта торчал…
– Чего ты замолчала? – опасливо поинтересовался бугай, тряхнул меня легонько, так, что у меня чуть почки не оторвались. Если я выберусь отсюда живой, я в церковь пойду. Правда. И замуж теперь точно выйду, за Дормидонтыча даже, клянусь, господи. А то может того первого найду, с зубами золотыми. Даже прикольно, буду просыпаться по утрам от солнечных зайчиков. Романтика. Солнце в окно, улыбка супруга слепящая и я в пеньюаре… А там… – Эй.
– Жду, – вякнула
– Чего?
– Когда ваш лев начнёт меня глодать. Кстати, он уже кушал людей? Или впервые? Если впервые, да сытый. Хотя, наверняка же вы ему уже скормили с десяток свидетелей… Ав же твари поганые и убийцы.
– Дура совсем? Шеф просил вылечить Леву. Стал бы он своего любимого питомца травить всякой дрянью. Ты ж ядовитее тайпана. Да на расстроенный желудок. У Толстого несварение второй день. Ну…
– Не нукай, не запрягал, – фыркнула я, дернулась опять, услышала треск ткани, почувствовала, что мне как-то в персях легко стало, свалилась на пол, отбила колено и затихла, так и не открыв глаз. Что-то сухое и шершавое, огненно горячее дотронулось до моей руки. Я сдержала желание завопить, открыла глаза и…
– Это Левушка, – простонал откуда-то из пространства мой предыдущий пациент. Надо же, чуть выскребся, а не сидится ему. – Спаси его. Озолочу. Он единственное, что у меня осталось от… Не важно. Только сначала прикройся, а то Елизара хватит кондрашка.
– Кого? Тут еще и Елизара? У вас секта тут что ли? Точно, как я сразу не догадалась, вы идолопоклонники. Поклоняетесь сиятельному богу Брахмапутре, покровителю отбитых бородавочников. Похитителей прекрасных…
– Заткнись, умоляю. А то у меня снова остановка сердца случится, – хмыкнул Леднев, слегка порозовевший, но все еще похожий на восставшего недавно зомбаря-мозгоеда (там в слове мозгоед в конце нужно читать другие буквы) – Лечи быстро его.
– Кого? Елизара? – удивленно буркнула я и уставилась на шапку ушанку, валяющуюся на дорогущей кроватке-лежанке. Господи, они еще и сумасшедшие. Точно меня найдут в мусорных мешках, разбросанных по контейнерам в разных концах города. От таких ожидать можно чего угодно.
– Льва, твою мать, – рык Леднева перешел в стон. Плохо, как бы его снова не расшибло чего-нибудь.
– А Елизар это кто?
– Это я, – насупился Буй.
– Круть, Елисея вам еще и дядьку Черномора. И будет прямо бригада тупых богатырей.
– Вальни ее, – приказал неблагодарный поганец. Хмырь. Я его из костлявых ручонок смерти выдернула, а он. – Буй, у нас какой этаж?
– Пятидесятый, Босс.
– В окно ее выкинь и проконтролируй, чтобы до земли долетела. А то она еще зацепится этаже на тридцатом своим проклятым длинным языком, с нее станется, – прорычал орошатель. Но я отвлеклась, потому не призвала на его голову громы и молнии.
Шапка вдруг завозилась, и на меня уставилось два шоколадных огромных, полных тоски глаза. Вот понимаете, наверное от стресса я подумала, что это милое существо из старого фильма про зубастиков, которое ни за что нельзя поливать водой. Ну да, для ветврача я дурковата и пуглива. Взвизгнула, вскочила на ноги, от чего-то запуталась в подоле совсем не длинного платья и ломанулась туда, где по моему представлению должна была быть дверь. Двери там не было, зато было стекло. Абсолютно прозрачное. Я оглохла и ослепла, когда с размаху в него вошла. Хорошие у гада уборщицы, видать. Надо спросить их будет, чем они чистят стекла. А то у меня вечная проблема с разводами. Об этом я успела подумать, стекая на пол пентхауса. А еще о том, что мне от чего-то поддувает со всех сторон. А так ведь быть то не должно бы, по идее.