Не кричи, кукушка

Вторушин Станислав Васильевич

— Может сала подрезать? — спросила Руфина. После выпитого она ощущала приятное головокружение.

— Мы еще это не съели, — сказал Сашка, поднимая стакан. — Давай выпьем.

Руфина выпила. Сашка положил на ломоть хлеба кусок яичницы, протянул ей. Она отставила в сторону стакан, взяла закуску. Витек тоже выпил полный стакан и тут же налил себе снова. Он видел, что его дружок откровенно клеит тетку, но это не вызывало в нем никаких чувств. Ему было абсолютно безразлично, что произойдет у них дальше. У самого Витька, несмотря на двадцать семь прожитых лет, никакого опыта с женщинами практически не было. За все это время он один раз переспал с пьяной бомжихой, да еще неделю прожил у непросыхающей алкоголички. В зоне женщин нет, там мужики пользуют мужиков. А Витек со дня своего совершеннолетия на воле прожил всего несколько месяцев.

Сейчас он впервые подумал о женщине. Посмотрел на Руфину с Сашкой и почувствовал себя лишним. Поднял стакан с вином, покрутив в пальцах, посмотрел сквозь него на свет, неторопливо, маленькими глотками выпил. Закурил сигарету, сделал несколько затяжек и, немного качнувшись, встал из-за стола.

— Ты куда? — спросил Сашка, подумав, что Витек специально оставляет его вдвоем с Руфиной.

— Подышу волей.

Витек направился к двери, остановился у ведра с вином, протянул руку к кружке. Зачерпнул из ведра, толкнул ногой дверь и осторожно переступил через порог, стараясь не расплескать вино. Сел на крыльцо, поставив кружку рядом с собой. В голове шумело, но пьяным он себя не ощущал, движения и мысли контролировал четко. На улице было жарко и он подвинулся в сторону, так, чтобы сесть в тень, которую отбрасывал козырек крыльца.

Спрятавшись от солнца, Витек осмотрелся. У тетки был большой огород, протянувшийся до самой опушки леса. Главную его часть занимала картошка, уже выбросившая над зеленой ботвой маленькие и невзрачные белые и сиреневые цветочки. В десяти шагах слева от крыльца тянулась невысокая ограда, отделявшая Руфину усадьбу от соседей. К ней вела узкая тропинка, обрывавшаяся у калитки. Дом соседей был с большой верандой и высоким крыльцом.

Витек затянулся сигаретой, выпустил дым, протянул руку к кружке. С наслаждением отпил несколько глотков и блаженно прикрыл глаза. Он был абсолютно счастлив. Сегодня у него имелось все, что он когда-либо мог пожелать: вдоволь вина (столько не было еще ни разу), царская еда (за восемь лет отсидки яичницу с салом он видел несколько раз только во сне), деньги в кармане (кассу убитой продавщицы они с Сашкой поделили пополам), ласковое летнее солнце и даже кукование кукушки. Он услышал его в тот момент, когда ставил кружку на крыльцо. Витек снова затянулся сигаретой и закрыл глаза, мысленно произнеся: «Кукушка, кукушка, сколько мне жить?» и начал считать. Досчитав до десяти, открыл глаза и увидел, как к соседнему дому подошла удивительной красоты пацанка. Длинноногая, стройная, в изящном сиреневом платье — будто картинка с обложки дорогого заграничного журнала. Кукушка продолжала куковать, но Витек уже не слушал ее, а смотрел только на пацанку. Остановившись у крыльца, она нагнулась, достала из-под нижней ступеньки ключ, легко вспорхнула на крыльцо и скрылась в доме.

Витек помимо своей воли подался вперед и чуть не свалился с крыльца, зацепив локтем кружку. Она со звоном опрокинулась, вино разлилось по крыльцу и тонкой струйкой сначала потекло, а затем закапало на ступеньки. Приподнимаясь, он оперся о ступеньку, попав ладонью в разлившееся вино. Машинально вытер ладонь о рубашку, инстинктивно пригнулся и в несколько прыжков оказался у калитки, разделяющей усадьбу соседей. Не сводя глаз с двери, за которой скрылась девушка, начал на ощупь искать крючок. Нашел его, приподнял, калитка подалась вперед. Он уже хотел сделать шаг, чтобы оказаться на чужой территории, но в это время девушка вышла из дома и встала на крыльце. Увидев у ограды незнакомого человека, она удивленно подняла брови. Витек дрожал всем телом, от нетерпения у него стучали зубы. Боясь спугнуть жертву, он сиплым, сдавленным голосом произнес только одно слово: «Девочка!» и махнул рукой, подзывая ее к себе.

Катя спустилась с крыльца и направилась к калитке, чтобы узнать, чего от нее хотят. Но когда подошла к Витьку, ей стало страшно. В лице незнакомца не было ничего необычного. Но его неподвижные желтые глаза смотрели на нее с такой лютой безжалостностью, что она невольно сжалась. Такого звериного взгляда ей еще не приходилось видеть. Катя инстинктивно отшатнулась и кинулась бежать. Витек распахнул калитку и прыгнул, стараясь сбить девушку с ног. Катя упала на бок, Витек растянулся на траве, пытаясь достать ее руками. Он схватил ее за туфлю, но Катя вырвала ногу и с силой ударила его в лицо. Соскочила и побежала к дому. Но тут же поняла, что не успеет закрыть за собой дверь. Она испуганно обернулась, ища глазами укрытие, и бросилась к коровьей стайке. Там была прочная дверь, рядом с ней всегда стояли вилы. Она уже миновала порог, когда Витек догнал ее. Одной рукой схватил за платье, которое тут же треснуло, расползаясь по шву, другой с размаху ударил в лицо. Катя упала и поползла внутрь стайки. Витек тоже упал, схватил ее за ногу и попытался подтянуть к себе, но она вывернулась и снова ударила его ногой в лицо. Он подался вперед, схватил девушку за руки и навалился на нее всем телом, прижимая к мокрым, грязным доскам пола.

9

Вадик был уже почти у дома, когда ему в голову пришла неожиданная мысль. Если он придет к Голицыным, когда Федя вернется из магазина, договориться с Катей о встрече не удастся. Федя помешает этому, он ни за что не оставит их одних. Вадик еще раз осторожно дотронулся до щеки, в которую его поцеловала Катя, и остановился. В душе появилось раздражение самим собой. «Разве так целуются, как я?» — недовольно подумал он, вспомнив затяжные до изнеможения поцелуи киногероев. Он не мог понять, почему оказался таким скованным. Сейчас скованность прошла и он бы поцеловал Катю по-другому. Не так, как получилось в первый раз, а по-настоящему. Вадик в раздумье поколебался несколько мгновений, повернулся и побежал к Кате. Свернув в переулок, где жили Голицыны, он услышал приближающийся со стороны проселка шум мотоцикла. Вадик остановился, но тарахтение внезапно оборвалось и он прибавил ходу.

Подскочив к дому, в два прыжка поднялся на крыльцо, открыл дверь, окликнул Катю и прислушался. В доме было подозрительно тихо. Вадик вышел наружу, спустился с крыльца, окинул взглядом поляну и огород. Катя должна была быть где-то рядом. Он даже подумал, что, увидев его, она решила поиграть и спряталась. Он внимательно осмотрел усадьбу. На огороде ее не было, туалет закрыт на вертушку, баня — тоже. Открытой была лишь стайка. Вадик направился туда и вдруг услышал стон. Сердце его екнуло, в два прыжка он достиг двери стайки и остановился, потрясенный увиденным. На полу лежала Катя с разбитым лицом, на ее ногах сидел мужик. Он задрал подол платья и, сопя, пытался стянуть с Кати трусики. Катя обеими руками ухватилась за них, сопротивляясь изо всех сил. Она пыталась кричать, но лишь раскрывала разбитые, окровавленные губы и стонала. Крика не получалось.

Вадик не видел лица мужика, тот сидел к нему спиной, но и со спины он был страшен. Сопя, насильник издавал нечленораздельные звуки и походил на разъяренное животное. Катя извивалась, стонала, моля о помощи, но ее никто не слышал. И вдруг она увидела Вадика. Она уставилась на него молящими глазами и попыталась вывернуться из-под насильника. Это ей не удалось и она мотнула головой в сторону дверей. Вадик понял, что этот жест предназначался ему. Но он оцепенел от страха и долю секунды стоял, не двигаясь. Потом повернул голову и увидел у дверей вилы с отполированной деревянной ручкой. Вадик коснулся ручки ладонью. В это время насильник навалился на Катю и вытянул ногу, зацепив ей вилы. Они упали ему на плечо и скатились на пол. Он вздрогнул от неожиданности и схватил вилы рукой. Вадик побелел, как парное молоко, и одним прыжком выскочил из стайки. Его пронзил неописуемый ужас. Он вдруг представил, как холодная, острая сталь, разрывая кожу, вонзается в его живот. На лбу у Вадика выступил пот, он кинулся сначала к дому, потом к калитке, ведущей на улицу, и, что есть мочи, понесся, сам не зная куда. Ему хотелось лишь одного: как можно дальше убежать от гибельного места, где он только что находился. На углу переулка Вадик чуть не сшиб с ног старуху Редкозубову, которая несла со станции трехлитровую банку дармового вина. В страхе он не увидел даже Федю, показавшегося на улице и размахивающего полиэтиленовым пакетом с булкой свежего хлеба.

Редкозубова подозрительно посмотрела на убегающего Вадика, поставила банку на землю и торопливо замахала рукой, подзывая Федю к себе.

— Беги домой, там, однако, худое деется, — сказала Редкозубова, когда Федя подошел к ней. — Я сегодня варнака Руфкиного видела. Он к ней с дружком приехал.

— Какого варнака? — не понял Федя.

— Племянника ейного, который у меня сметану из погреба воровал. Из тюрьмы, видать, вышел, — бабьим сердцем чуя неладное, взволнованно сказала Редкозубова.

У Феди кольнуло сердце. Несколько дней назад отец купил ему и Кате импортные кроссовки. Сразу подумалось, что если в дом залезет вор, он в первую очередь унесет их. О том, что может что-то случиться с сестрой, ему даже не пришло в голову.

— Беги! — Редкозубова подтолкнула Федю в спину маленькими, сухими кулачками. — Я за тобой.

Она подняла с земли банку, прижала ладонью пластмассовую крышку и мелкой старушечьей рысцой затрусила к дому Голицыных.

Федя слету распахнул дверь дома, обежал комнаты и кухню, на ходу проверяя, не украдено ли что-нибудь. Заглянул в ши-фоньер, кроссовки были на месте. Да и остальные вещи вроде бы тоже. Не было только Кати. В душу Феди стало закрадываться смутное подозрение. Он вышел на крыльцо и, так же, как и Вадик, обвел взглядом огород и дворовые постройки. Соскочил с крыльца и побежал к стайке.