Не кричи, кукушка
Шрифт:
И он бы прижался, если бы рядом не было брата.
— Ты еще не купался? — удивился Федя, глядя на Вадика глупыми круглыми глазами.
Такого глупого взгляда Вадику еще не приходилось видеть. Он не ответил. Он завороженно смотрел на Катю, как бы заново открывая ее для себя. И никак не мог понять, отчего она преобразилась таким необыкновенным образом. Почему вдруг стал таким таинственным и завораживающим ее взгляд, а в чуть приоткрытых, изогнувшихся волшебной дугой ярких и сочных губах поселилась тайна? Отгадать ее можно было, только прикоснувшись к ним своими губами.
Катя не отводила глаз от его взгляда и чувствовала, что возбуждение Вадика передается ей. Словно от его зрачков прямо к ее сердцу протянулись провода
— Какое у тебя платье красивое. Как… кукушкины слезки.
Катя опустила глаза, посмотрела на платье и провела левой рукой по талии и бедру, словно оглаживала себя. Потом тряхнула головой, рассыпав волосы по плечам, и засмеялась легким, еле слышным смехом. И Вадику захотелось взять ее на руки, прижать к себе, уткнуться лицом в мягкие волосы. Он даже ощутил на губах их тонкий аромат, похожий на еле различаемый запах цветов. Он попытался вспомнить, каких именно, и тут же отгадал: кукушкиных слезок.
— Чо это с вами? — снова задал дурацкий вопрос Федя, бросив на песок рубашку. Сестра и друг показались ему странными.
Вадик, опустив глаза, ответил:
— Ничего особенного. Давайте купаться.
Федя пожал плечами, стянул брюки, положил их рядом с рубашкой и задумчиво пошел к воде. Катя взялась кончиками пальцев за край подола, но не подняла его, а посмотрела на Вадика. Он стоял, не мигая, молча глядя на ее стройные, загорелые ноги. Катя ладонью сделала ему знак отвернуться. Впервые в жизни ей стало неудобно раздеваться перед мальчишкой. Вадик не пошевелился. Она подошла к нему, взяла за плечи, развернула лицом к воде и коленкой легонько подтолкнула к кромке берега. Вадик, не оглядываясь, сделал несколько шагов вперед. Катя одним движением сдернула платье, легко оттолкнулась от земли и, пробежав мимо Вадика и Феди, прыгнула в воду. Мальчишки увидели только ее мелькнувшее тело. Вадик тут же издал воинственный крик и нырнул вслед за ней, обдав Федю фонтаном брызг.
Катя долго не показывалась над поверхностью. Наконец, она вынырнула, мотнула головой, отбрасывая прилипшие к лицу мокрые волосы, и, хлопая ладонями по воде, размашисто поплыла к противоположному берегу. Вадик погнался за ней, усиленно работая ногами и высоко выбрасывая руки. Он уже почти настиг ее, но Катя снова ушла под воду, проплыла под ним, вынырнула, громко вдохнула и в несколько взмахов достигла берега. Выскочила из воды, упала на горячий песок, широко раскинув руки. Вадик сначала кинулся за ней, но, увидев, что Федя все еще стоит на берегу, развернулся и поплыл на глубину. Федя неторопливо зашел в воду и поплыл за Вадиком.
На этот раз они не баловались в воде, как раньше. Не ныряли, не гонялись друг за другом. Поплавав немного, вышли на берег и улеглись на песок рядом с Катей. Федя слева, Вадик — справа. Вадик лег так, что его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от Катиной ладони и ему показалось, что она ощущает на ней его дыхание. Катя лежала с закрытыми глазами, прижавшись левой щекой к горячему песку. Вадик тоже закрыл глаза, но лежать спокойно не мог. Все его мысли были только о Кате, его бил озноб от ее близости. Он чуть приподнял голову, чтобы посмотреть, что делает Федя. Его друг лежал на животе, уткнув лицо в руки. Вадик опустил голову и как бы нечаянно коснулся носом Катиных пальцев. Она не отдернула руку. Тогда он вытянул губы трубочкой и неслышно поцеловал их. Катя открыла глаза, согнула тонкий пальчик и легонько щелкнула его по носу. Вадик поймал и крепко сжал ее узкую, еще не высохшую от воды ладонь. Катя попыталась высвободиться, но он не отпускал ее. Услышав возню, зашевелился Федя. Вадик выпустил Катину руку и замер. Федя приподнял голову, посмотрел на сестру и друга и, увидев их неподвижные позы, снова лег.
Вадику расхотелось купаться и бесцельно валяться на песке. Его сжигало желание уединиться с Катей. Ему казалось, что и она хочет этого. Без посторонних им было бы сейчас намного лучше. Но он не знал, как избавиться от Феди. Тот уже начал догадываться, что друг проявляет особое внимание к его сестре и удвоил бдительность. Недаром он приподнялся и, не скрывая подозрительности, так долго рассматривал их обоих.
Вадик начал думать, как сплавить Федю с пляжа, но ничего путного в голову не приходило. Да и весь вид Феди говорил о том, что уходить он никуда не собирается. Федя поворочался на песке, перевернулся на спину, блаженно раскинул руки и ноги, как бы давая тем самым понять, что теперь ничто не сдвинет его с места. Катя тоже перевернулась и лежала, закрыв глаза. Можно было подумать, что она задремала. Но Вадик знал, что задремать она не может. Он чувствовал, что ее сердце стучит так же громко, как и его. И ему казалось, что она тоже хотела бы избавиться от Феди, но не знает, как это сделать. У Вадика начала расти неприязнь к закадычному другу. Ведь мог бы догадаться обо всем и оставить их одних. Но Федя не оставлял. Мало того, он время от времени бросал на них короткие внимательные взгляды. И Вадик начал думать, что неплохо бы устроить ему злую шутку. Но и здесь ничего путного в голову не приходило. Он начинал думать о Феде, а мысли невольно перескакивали на Катю.
На тропинке, ведущей к пляжу через кусты тальника, раздались голоса и Вадик поднял голову. К реке шли деревенские пацаны. Одного из них — Юрку Баскакова он знал хорошо. У Юрки был мотоцикл, подаренный отцом, и он нередко катал на нем мальчишек. Ездил с ним и Вадик. Правда, мотоцикл часто ломался и его приходилось ремонтировать. Но это даже доставляло удовольствие. Разбросаешь железяки у крыльца и от мотоцикла остаются рожки да ножки. Но когда их опять соберешь воедино, нажмешь на стартер, они вдруг оживут, издадут торжествующий, оглушительный рев и помчат тебя с сумасшедшей скоростью, оставляя за колесами длинное, белое облако пыли. Куры и собаки шарахаются в стороны, а ты летишь, как по воздуху, ощущая ветер в ушах и надутую за спиной пузырем рубаху.
Пацаны, не здороваясь, разделись и попрыгали в воду. Федя поднял голову и долго смотрел, как они резвятся, крича и поднимая над водой фонтаны брызг. Потом встал и, повернувшись к Вадику, сказал неожиданно возбужденно:
— Ты посмотри, что он делает.
— Кто? — не понял Вадик.
— Коршун, кто же еще. — Федя подался вперед, напрягшись всем телом.
Вадик приподнялся. Недалеко от галдевших пацанов коршун пытался выхватить из воды рыбу. По всей вероятности, она была раненой и то поднималась на поверхность, то уходила вглубь, оставляя за собой маленькую воронку. Коршун запускал когти в воду, но рыба постоянно ускользала от него. Он взлетал, тяжело хлопая широкими крыльями, делал разворот и снова бросался за добычей. Пацаны, подняв невообразимый крик, кинулись спасать рыбу. Размахивая руками и обгоняя друг друга, они уже почти подплыли к ней, но коршун изловчился, схватил ее когтями и, сверкнув при развороте ржавыми крыльями, понес добычу над самыми головами мальчишек.
— Видал? — спросил Федя, потирая от возбуждения ладони. — Такую я здесь сроду не ловил. Кило наверняка потянет…
Пацаны вылезли из воды и, перебивая один другого, начали спорить, что это была за рыба и сколько она могла весить. Одни говорили, что это язь, другие доказывали, что таких язей не бывает. Наконец сошлись на том, что рыба могла быть лещом.
И весила не килограмм (такую бы коршуну не утащить), а значительно меньше. Катя тоже прислушивалась к этим спорам, но с песка не вставала. Лишь следила за пацанами любопытным настороженным взглядом.