Не кричи, кукушка
Шрифт:
— А что я могу сказать? — пожал плечами Вадим. — Фирма, как фирма. Деньги платит, значит, держится на плаву.
— Вот именно на плаву, — скривила Люська полные губы.
— А ты можешь предложить что-то лучше? — Вадим слегка улыбнулся. Сама мысль о том, что в Люськиной голове могут бродить какие-то здравые идеи, казалась ему смешной.
— Могу. — Люська поставила фужер и посмотрела на него сквозь полуопущенные веки. — Собственное дело хочешь?
Вадим никогда не думал о собственном деле. Считал, что пока у него для этого нет опыта, да и денег тоже. А без капитала свое дело не начнешь. Поэтому молчал,
— Налей еще, — попросила Люська, пододвигая фужер.
Вадим протянул руку к бутылке, наполнил оба фужера до половины.
— Ты обратил внимание, чем торгуют челноки? — Она подняла на него глаза и он отметил, что в них не было наивности. Они отражали холодную сосредоточенность. Не дождавшись ответа, продолжила: — Китайской дешевкой с фальшивыми этикетками. Весь этот товар рассчитан на самых бедных. А на них много не заработаешь. Надо ориентироваться на богатых.
Вадим отпил глоток вина, стараясь понять, куда она клонит. Китайских товаров действительно было много, но раз рынок завален ими, значит они пользуются спросом. Но, оказывается, гадать не было нужды. Люська свою мысль выложила сразу.
— Я отложила на черный день шесть тысяч баксов, — сказала она, сложив на груди пухлые руки и глядя на него все тем же сосредоточенным взглядом. — Давай пустим их в оборот. Слетаем в Грецию, там можно по дешевке купить норковые шубы. На нашем рынке их пока нет.
Вадим наморщил лоб, пытаясь определить свою роль в этом деле. На билет до Греции и обратно он наскребет. А вот норковую шубу ему купить не на что. Люська и тут обошлась без загадок.
— Шубы покупаем на мои деньги, — сказала она. — Прибыль пополам.
Партнерство оформилось тут же, ни о какой любви не было и речи. Из фирмы они уволились после того, как купили билеты в Грецию. Норковые шубы продали быстро и заработали вдвое больше, чем истратили. В следующий рейс Вадим отправился один. Люська доверила ему свои деньги. Да и как было не доверить, если он поселился у нее и теперь все повседневные расходы стали общими. Объяснение с Тамарой произошло неожиданно легко.
— Понимаешь, — сказал Вадим, возвратившись из очередной поездки. — Я завел свое дело и на встречи с тобой просто не остается времени. Ты не сердись, я буду звонить, как только появится возможность.
Тамара все поняла и попыталась посмотреть ему в глаза, но он отвел взгляд. За последнее время Вадим неузнаваемо изменился. Вместо заношенных джинсов с кроссовками носил дорогие рубашку и брюки, на ногах — модные ботинки, а на шее — толстую золотую цепь. Изменил Вадим и прическу. Теперь он был подстрижен коротко, почти под ноль. Но Тамару удивила не его внешность, а откровенная ложь. Она поняла, что он продался обеспеченной женщине. В этом убеждало еще и то, что от него несло стойкими горьковатыми духами, которыми пользуются только женщины. Раньше он никогда не душился, горьковатый запах раздражал ее. Прикусив нижнюю губу, Тамара подыскивала самые злые слова, которыми могла бы ответить. Залилась краской, разжала побелевшие губы и сказала:
— Ну и мразь же ты, Вадик. — Дернула плечом и добавила: — Ничтожество.
Повернулась и зашагала прочь. Он хотел ответить грубостью, но сдержался, рассудив, что все вышло как нельзя лучше. Ни слез, ни упреков. Томка оказалась молодцом, ушла гордо. Вадим проводил ее взглядом, несколько мгновений слушая, как она стучит по асфальту стертыми каблуками туфель и неторопливо направился к Люське. На ужин его ждал хороший бифштекс и бутылка бордо. Но есть не хотелось. Он чувствовал себя, словно человек, спасшийся после кораблекрушения. Жить остался, а все, чем дорожил, утонуло. Такое состояние лишало душевного комфорта и навевало грусть. Вадим выпил вина и, отказавшись от ужина, сел на диван смотреть телевизор. С Тамарой он решил поговорить позже, когда бизнес встанет на широкую ногу. Подумал, что никуда она не уйдет, ведь на деловой партнерше жениться он не собирался.
Дело, которое предложила Люська, быстро пошло в гору. Через год они продали ее однокомнатную квартиру и купили трехкомнатную. Еще через год обзавелись «Жигуленком» и импортной мебелью. А совсем недавно стали арендовать отдел в приличном магазине, наняли продавщицу. Она была молоденькой, но ушлой. Знала, где стрельнуть глазками, сделать так, чтобы как бы невзначай почти на всю длину обнажилось оголенное бедро, а где держать дистанцию. Люська сразу усекла это, но отказывать девушке в работе не стала. Однако дома, бросив взгляд на мускулистую фигуру Вадима, сказала:
— Застукаю с продавщицей, кастрирую.
Заводить шашни с продавщицей Вадим не собирался. Женщин ему хватало. Во время челночных рейсов за товаром всякий раз была новая, а то и две. Подсчитывая вырученные после таких поездок деньги, Вадим с благодарностью смотрел на Люську и думал о том, как бы он жил сейчас, не встреть ее. А то, что она такая толстая (за это время Люська потолстела еще больше, ее короткая шея почти исчезла, а раздобревший подбородок лежал на груди, под ним все время потело, поэтому Люська носила закрытые кофточки и платья), так не всем же иметь стройных. Во всем остальном Вадим был счастлив. Как ему казалось, он имел все, что мог пожелать смертный человек. Тамара как-то сама собой забылась, за все это время он не вспомнил о ней ни разу.
Но вчера после полудни он встретил Сему Ляпунова, которого не видел почти два года. Зашли в летнее кафе выпить по кружке пивка, сели за круглый пластмассовый столик. Сема работал все в той же фирме и был чрезвычайно доволен. Фирма помимо других приобретений купила макаронную фабрику, Сему назначили ее коммерческим директором. Однако главная новость была не эта. Полгода назад Сема женился и его женой стала бывшая невеста Вадима — Тамара.
От этой новости Вадим ощутил состояние, близкое к шоку. Жизнь, минуту назад казавшаяся сплошным праздником, вдруг потеряла смысл. Ведь он зарабатывал деньги не для того, чтобы, набив ими подушку, с благоговением ложиться на нее каждую ночь. Деньги не делают человека счастливым, если их не на кого тратить. Между тем, Сема говорил, не останавливаясь, и, в основном, о Тамаре.
— Ты знаешь, — захлебывался он восторженным откровением. — Если бы не Тамара, я бы никогда не стал коммерческим директором. Она максималистка. Для нее деньги — не самое важное. Для нее главное — положение человека в обществе, среда, в которой он вращается. И потом она такая красивая. Ей даже руку приятно поцеловать. Разве это не счастье? Мы же живем ради баб. Не так ли? — Он наклонился почти к самому лицу Вадима, дохнув на него запахом свежего пива. Вадим осторожно отодвинулся в сторону.