Не кричите в тёмном лесу
Шрифт:
Оставалось надеяться, что мои опасения беспочвенны, а психика мужчины достаточно крепкая и гибкая, чтобы перенести все свалившиеся на неё испытания.
Дальнейший путь мы преодолели совершенно спокойно, без происшествий. Это было объяснимо: наверное, проверка «свой-чужой» внутри станции уже не проводилась. Подразумевалось, что, раз мы попали сюда – значит,имеем на это право. Ну, или поднимать тревогу уже поздно. И как я ни накручивал себя, как ни призывал к бдительности, всерьёз встревожиться так и не получилось. Может, оно и к лучшему.
Место, куда мы пришли, производило впечатление, вот только совсем не то, какого можно было ожидать. Я ждал чего-то... объяснимого. Не обязательно понятного до последнего прибора, но такого, что сразу станет ясно: это – центр управления. Пульты, экраны, хоть что-нибудь узнаваемое, ведь до этого интерьер станции казался пусть футуристическим, но вполне объяснимым.
А здесь было единственное кресло. Глубокое, на вид достаточно удобное, оно стояло посреди крошечной круглой каморки с голыми серебристыми стенами, занимая почти всё помещение. Высокая концентрация инфополя ощущалась в стенах, а кресло казалось самым обычным.
Собственно, догадаться, как использовать это, было нетрудно – садишься и управляешь. Вопросы вызывал механизм управления. Если нет никаких видимых устройств, значит, есть невидимые,и не исключено, что шансов освоиться с ними у меня нет. Может, для этого нужны какие-то особые органы чувств, которых люди лишены от природы. Мы же не знаем, как именно выглядели создатели всего этого и насколько сильно они походили на людей! Или не органы чувств, а какие-то технические приспособления вроде штекера в мозгу.
И всё это при условии, что мы в самом деле нашли центр управления, а не нечто принципиально иное. Медицинский блок, например. Или устройство для отдыха и развлечения. Или вообще – средство дознания, вот же весело будет...
– Что теперь?
– негромко спросил Кра, разглядывая кресло с не меньшей настороженностью.
– Не знаю, – честно ответил ему. – Логика подсказывает, что нужно просто сюда сесть, но...
– Не хочется. Понимаю, - хмыкнул он.
– Рыш, а ты что скажешь? Это центр управления или нет?
– С вероятностью около восьмидесяти трёх процентов могу предположить, что именно отсюда осуществляется контроль и управление системами станции, – сообщило бесформенное плотное облако, в которое собрался наш спутник. Приданием себе человекообразной наружности он более не утруждался.
– И как вся эта деятельность осуществляется, если контактировать с инфополем «древние номер два» явно не умели, а больше никаких органов управления нет?
– Контакт осуществляется, предположительно, непосредственным воздействием на кору головного мозга.
– И где гарантия, что, если я сяду, эта штука не выжжет мне мозги просто потому, что они устроены чуть иначе?
– спросил я, мрачно разглядывая кресло.
– Я буду контролировать твоё состояние и постараюсь оказать помощь, - обнадёжил меня рыш.
– Как-то неубедительно звучит твоё «постараюсь»! Ладно, надеюсь, это поможет, – вздохнул я.
Дольше оттягивать неизбежное было глупо. Я знал, что в любом случае не поверну назад, едва добравшись до цели, так что оставалось лишь понадеяться на чудо и пылеобразного спутника.
Я волевым усилием заставил себя приблизиться к креслу, а вот садился в него уже почти спокойным. Сел, откинулся на спинку, даже сумел расслабиться. Со страхами всегда так: стоит сделать первый, самый пугающий, шаг, и оказывается, что проблема не так серьёзна, как чудилось со стороны.
Кресло оказалось пластичным: пару секунд было неудобно, но потом поверхность подстроилась под моё тело. В инфополе картина оставалась неизменной, поэтому, заглянув туда, я почти сразу вернулся обратно в реальность.
– Ну, как оно?
– полюбопытствовал Кра через несколько мгновений.
– Никак, – отозвался я, осторожно ощупывая широкие подлокотники.
– Убивать меня не спешат, но и вступать в контакт, похоже, не собираются. Эй, рыш. Ты обещал помогать.
– Закрой глаза, - велел тот в ответ.
– И открыть рот?
– неуклюже пошутил я.
– Поскольку возможны спонтанные рефлекторные мышечные сокращения, лучше, напротив, закрыть, – возразил напрочь лишённый чувства юмора рыш. – Кроме того, вероятны тревожные сигналы от периферийной нервной системы, но кратковременные и ложные: всё это результат настройки твоего мозга на систему управления станции.
– Не нравится мне, как это звучит, - прокомментировал я, после чего послушно заткнулся и зажмурился. Два удара сердца ничего не происходило, а потом я узнал, какие «тревожные сигналы» имел в виду пылеобразный.
Это была боль. Казалось, всё тело превратилось в сплошной сгусток боли, будто с меня сдирали всю кожу разом. Пропали все прочие ощущения тела, как будто не существовало уже удобного кресла, безвкусного воздуха, звуков... Меня как будто оглушило этим огненным шквалом, и тело лишилось возможности чувствовать что-то ещё, кроме боли. Весь мой мир состоял сейчас из неё, с неё начинался и ей заканчивался.
Не знаю, сколько длилось это состояние. Мне казалось, что прошла вечность, прежде чем боль пропала точно так же, как и появилась – вдруг и вся разом. Некоторое время разум ещё не мог поверить, что всё кончилось, но потом способность связно мыслить вернулась, а вот прочие ощущения – нет.
Внутри поднялся ледяной страх: вдруг этот аппарат оказался настолько чуждым моей природе, что даже помощь рыша не помогла,и останусь я теперь калекой, запертым в самом себе разумом, не способным связаться с внешним миром?