Не лги мне
Шрифт:
Вряд ли справедливо винить в поведении Джексона наследственность, однако спорить по этому поводу с бабушкой было бесполезно.
– В каком смысле дрянной? – спросила я, когда молчание затянулось.
– Постоянно врал. А когда его ловили на лжи, умудрялся обвести Тресси вокруг пальца. Думаю, Арди начал понимать настоящую природу Джексона, когда тот подрос.
– О чем он врал?
– О наркотиках, воровстве, потасовках. – Ба поднесла ладонь ко рту и покачала головой: – Ну, довольно о
Она упрямо хранила молчание до самого дома Роуз. И уже потянувшись к дверце, заглянула мне в лицо серьезным, ясным взглядом:
– Не копайся в прошлом, Джори. Ничего хорошего из этого не выйдет, помяни мое слово.
– Почему? Та история давно быльем поросла.
К моему удивлению, на ее глазах навернулись слезы.
– Ладно, – поспешила заверить я, похлопав ее по руке. – Больше не буду спрашивать о Джексоне.
Вздохнув, Ба слегка кивнула и выбралась из машины. Я проследила, как она прошаркала по дорожке и постучалась. Роуз открыла дверь и помахала мне рукой.
Мне не впервой лгать Ба. Зачем понапрасну ее беспокоить?
…Минут через десять меня каким-то ветром занесло к бабушке Тресси в элитный частный дом престарелых «Магнолия-Оукс» – спасибо щедрости дедушки Бадди. От огромного здания веяло великолепием. В комнатке бабушки были полированный пол из красного дерева, лепнина на потолке и кирпичный камин. А уют создавали горшки с цветами, вязаные покрывала, стопки книг и несколько фотографий. У нее даже имелась личная ванная комната и кухонный уголок.
Обычно разговор с бабушкой Тресси либо совершенно не клеился, либо лился рекой. Порой ее сознание окутывал плотный туман, сквозь который было почти невозможно пробиться, а иногда в голове наступало прояснение и она охотно болтала о былых временах. Сегодня бабушка зависла между этими двумя состояниями. Она сидела в откидывающемся кресле и занималась своим любимым занятием – перебирала пухлую пачку фотографий и пожелтевших бумаг. При моем появлении ее губы расплылись в слабой улыбке, но затем хрупкая рука испуганно взметнулась к волосам:
– Боже! Сегодня разве к парикмахеру? Я не собралась!
Ее голос приобретал форму золотисто-янтарных кубиков, похожих на замороженный мед, – тот же жизнерадостный оранжевый цвет, что и у остальных моих кровных родственников, только более мягкого и глубокого оттенка.
– Нет, мне просто захотелось заглянуть к вам ненадолго. – Опустившись на диван рядом с креслом, я указала на ворох бумаг: – Что смотрите?
Бабушка с удовольствием протянула мне черно-белую фотографию молодой пары, стоящей на берегу с пухлым младенцем на руках.
– Джексону семь месяцев. Его первая поездка на пляж.
– Хм, здорово!
– А тут ему три года, играет с конструктором. Такой милый карапуз!
Я закивала, хотя видела все снимки уже десятки раз.
– А что за старые письма?
– У меня когда-то была подруга по переписке из Германии, Энн Мари. Ее отец служил в армии, а она училась в американской школе. В наши дни люди обмениваются письмами?
– Не-е. – Я улыбнулась. – Появилась такая штука, как интернет, и все мы общаемся в социальных сетях.
Старушка вскинула брови, глядя на меня круглыми глазами, и я подавила смех. Несмотря на тесные родственные узы, Ба с Тресси сильно отличались. Первая удивительно ловко управлялась со своими гаджетами, а вторая даже не знала о существовании интернета.
– Вообще-то, я хотела поговорить о Джексоне. Сегодня Ба случайно проболталась о том, что его усыновили. Почему мне никто не сказал раньше? Это секрет?
Бабушка Тресси заерзала в кресле.
– Наверное, мне не стоит об этом болтать…
– Но почему?
– Дело провели по-тихому. – Ее глаза затуманились дымкой воспоминаний. – И быстро. Нам не пришлось обращаться в агентство по усыновлению и ждать месяцами или даже годами. – На ее губах сверкнула торжествующая улыбка. – Как только мы решили завести ребенка, сразу появился наш Джексон.
– Если вы не обращались в агентство, тогда как…
– Миссис Энсли? Пора… – В палату вошел медбрат и резко остановился, увидев меня. – Простите, не знал, что у вас гости. Мы можем перенести встречу с соцработником.
Меня охватила досада. Хотелось выведать больше информации.
– Какую встречу? – Она нахмурилась.
– С миссис Прескотт. – Медбрат повернулся ко мне, чтобы объяснить: – Соцработник каждый месяц опрашивает всех постояльцев на предмет жалоб и пожеланий. Можно перенести встречу на более позднее время.
Поднявшись, я выдавила из себя улыбку:
– Нет, не хочу нарушать распорядок.
– Ну, если вы настаиваете…
Он протянул Тресси руку, и старушка вновь нахмурилась:
– Куда мне нужно?
– К миссис Прескотт.
– А мои вещи… – Она указала на разложенную на коленях макулатуру.
– Не волнуйтесь, я уберу.
– Ну, если тебя не затруднит… Они хранятся в сундуке у телевизора.
– Поняла. Теперь идите, а я загляну к вам в следующий раз, и мы вволю поболтаем.
Помахав бабушке на прощание, я подошла к старомодному сундуку для приданого, где хранились всякие памятные вещицы. Крышка со скрипом открылась, и нос уловил слабый аромат кедра и сухих лепестков роз. Сложив бумаги в верхний выдвижной ящик, я замерла. Вдруг этот сундук скрывает ответы? С опаской обернувшись, я поняла, что меня никто не увидит, ведь дверь закрыта. Когда еще представится такая возможность?