(Не) люби меня
Шрифт:
Лилиана выдохнула восторженно. Она даже не могла представить, что на свете существует подобная красота. Дворец был невероятно огромен, представляя собой даже не одно здание, а целый городок, объединенный переходами и галереями. Сам комплекс был будто в низине, а вокруг него цвел сад, где-то виднелись фонтаны и пруды.
– И ты здесь прожил всю жизнь? – прошептала девушка. – Это великолепно!
– Я здесь родился, – пожал плечами катаец. – Не обольщайся. При внешней красоте внутри сплошная тухлятина. Это не дворец, а гроб. Снаружи в шелке и золоте, а внутри черви и гниль. Пойдем.
Самому ему
***
– Я поражена, – наконец, вынесла вердикт женщина, поджав губы. – Такой, как ты… сумел заполучить вполне приличную женщину. Конечно, она немолодая и толстая, и глаза страшные… Но в целом…
Говорила эта змея по-галлийски, явно, чтобы Лилиана всё понимала. Немолодая? Толстая? Девушка стиснула зубы, не желая вот так сразу ругаться со свекровью. Вот же мерзкая баба! И, главное, придраться к ней в ответ не выйдет. Сама то Цань Ляосс тоненькая, как тростинка, даже укутанная в несколько слоев шелковых одежд. Голодает она тут, что ли? И выглядит максимум на двадцать пять. Лицо гладкое, узкие глаза умело подведены так, чтобы казались больше, черные волосы убраны в замысловатую прическу и украшены живыми цветами. Лили украдкой сравнивала свои руки – обветренные, с поломанными ногтями – с руками этой дамочки и отчаянно страдала.
Ляосс подошла к Лилиане вплотную (оказалось, что она почти на полголовы выше коротышки Лили) и потрогала ее волосы, огорченно щелкнув языком.
– Ты плохо следишь за своей женой, Ли, – укоризненно сказала женщина. – Кожа у нее сухая, волосы грязные, и одежда странная. Тут есть с чем работать. Хотя, конечно, огромную грудь не спрячешь. Но можно попробовать перетянуть. Но бедра, бедра!
– Даже не думайте, – неожиданно для себя сказала Лили. – У меня идеальные бедра и нормальная грудь. Мне ж еще детей рожать и кормить.
Женщина отпрянула и широко раскрыла глаза (не то, чтобы очень широко – но удивление было заметно).
– Она еще и невоспитанная! – возмутилась Ляосс. – Впрочем, чего можно ожидать от жены безотцовщины! Притащил какую-то крестьянку! Да разве купишь ты себе приличную жену!
Лилиана глубоко вдохнула и поглядела на мужа. Он стоял с задумчивым видом и явно не слушал мать. Видимо, защищать ее он не собирался.
– К вашему сведению, госпожа Цань, я внучка степного хана по линии отца и внучка лорда Оберлинга по линии матери, – четко и медленно выговорила Лили, чтобы эта… наглая тетка всё уж точно поняла. – И, заметьте, в моем роду не было наложниц, только законные жены. Более того, по линии матери я родственница канцлера Браенга, а также славского государя. Поэтому моё происхождение никак не может быть поводом для упреков.
– У твоего отца, видимо, много детей, – ни на миг не растерялась
– Хватит, – неожиданно твердо перебил ее Кьян Ли. – Ты можешь что угодно говорить обо мне, но мою супругу будешь уважать.
– Ты мне приказывать не смеешь, – повернула к нему безразличное лицо женщина. – Ты здесь никто и живешь лишь из-за моей ошибки и по милости императора.
Лили натурально зарычала, намереваясь высказать этой глупой бабе всё, что думает, но Кьян остановил ее неожиданно властным жестом.
– Я Кьян Ли Оберлинг, – спокойно сказал мужчина. – И тебе отныне придется унять свой гонор и думать, прежде чем оскорблять меня. Сейчас я прощаю тебя только потому, что ты и в самом деле подарила мне жизнь. Но слушать я тебя больше не стану. Мой дом свободен?
– Д-да, – растерянно сказала его мать, нервно сжимая белой рукой отворот шелкового халата. – Никто бы не посмел…
– Мы уходим. Завтра я подам прошение на встречу с Императором. А сегодня я хочу вымыться и отдохнуть с дороги. Распорядись, чтобы подготовили купальни.
Кьян церемонно, почти по-галлийски, подал руку Лилиане. Она даже с некоторым трепетом вложила туда свои пальчики и, увлекаемая им, пошла за ним к выходу.
– Она всегда у тебя была такая? – шепотом спросила девушка.
– Видимо, всегда, – признался Кьян. – Раньше я воспринимал это более спокойно. И не вздумай извиняться!
Он резко, почти отчаянно притянул ее к себе, запустил руки в гладкие черные волосы и принялся целовать ее с жадностью. Он вообще не представлял, что бы сейчас делал без нее. Никто в целом мире не верил в него так, как эта девочка, не заступался за него, не шел за ним так доверчиво. Она была смелая и не боялась никого на свете. Ему хотелось быть похожим на эту Колючку. Она словно делала его сильнее.
Видимо, Лили его понимала. Она поднималась на цыпочки и обнимала его за шею, вздыхая.
– Кьян, я кушать хочу, – прошептала она. – Где тут можно еды купить?
Катаец грустно вздохнул. А он-то уж размечтался, что она – его сила. Может и сила, только и слабость тоже. О ней ведь нужно заботиться. А может, это и есть его опора – знать, что он не может себе позволить быть слабым рядом с ней?
Он повел ее в свои комнаты. Строго говоря, это был не полноценный дом, а пристройка с отдельным входом, которую в Галлии назвали бы флигелем. И комната в ней была только одна, но большая, разделенная бумажными ширмами. Вместо шкафов здесь были ниши в стенах, закрытые плетеными циновками с изображением драконов, из мебели – только широкий низкий столик и деревянный топчан с тюфяком.
Полы были чистые, нигде ни следа пыли – слуги отменно исполняли свои обязанности. Кьян бросил котомки в одну из ниш и разулся. Ходить босиком по гладкому, прохладному, чуть пружинящему полу было своеобразным удовольствием.
Лилиана растерянно оглядывалась по сторонам. Напрасно она когда-то не хотела замуж за степняка – ни с чем иным, кроме как с шатром, подобное жилище она сравнить не могла. Пожалуй, это было даже забавно; во всяком случае знакомо.
Ли вышел на крыльцо, собираясь ударить в гонг и позвать слугу, но к нему уже спешил невысокий человечек в черно-алых одеждах с золотыми драконами на полах. Кьян замер.