(Не)любовь
Шрифт:
— Прости, — смотрю на Юлю и еле слышу хриплый шепот. Плачет, опустив голову. Стыдно? Ладно. Возможно, к лучшему. — Я просто подумала, что… да ничего я не подумала, на самом деле. Мне просто стало обидно. И я сделала глупость. Больше не повторится, обещаю.
— Замуж тебе надо, Юль, чтобы херню не творить, — закатываю глаза.
— Нет нормальных, за кого выходить-то?
— Просто смотреть надо не на марку тачки и толщину кошелька, а чуть глубже. Вот и весь секрет. Я не буду устраивать разборки сейчас. Но мы закончили. Уходи, Юль. Мышку привезу
— Если хочешь, то… она может остаться у вас с ночёвкой. Думаю, против не будет. И ей тоже очень нравится твоя Даша, — говорит Юля, поднимаясь из-за стола, и я говорю ей в спину негромкое спасибо. Мне важно то, что она не препятствует общению с дочерью. И приятно, что дочь принимает меня со всеми тараканами.
Юля уходит. Думаю, на этом мы полностью решили вопрос. Она глупая, конечно, в каких-то поступках, но не дура. Должна была все понять. Надеюсь, когда-нибудь она будет счастлива.
Иду на улицу искать своих девчонок. Нахожу на поляне возле детской площадки. Они играют с Вольтом в футбол. Мелкий гоняет за мячом быстрее Полины, а та верещит и пытается обогнать его хотя бы немного.
Это что, счастье?
Кажется, именно так оно и выглядит.
***
Мы смотрим мультики. Втроём, развалившись на большом диване. Вольт лежит в ногах, в руках у нас куча попкорна, а на экране любимая Полиной «Моана». Царство любителей принцесс, с ума сойти можно.
Полина засыпает рано, уставшая от побегов за Вольтом. Отношу её в пустую комнату, где только кровать и шкаф, которую нужно будет переделать под детскую, чтобы у Полины и у нас в квартире был свой уголок, и возвращаюсь на диван к Дашке, усаживаясь и притягивая её в объятия.
Так хорошо. Тепло, спокойно, уютно. Как никогда в жизни до этого.
Я понял, что такое настоящая семья. Я обрёл счастье. Я открыл в себе столько любви, что она во мне не вмещается.
Я благодарен Даше за всё. За то, что она оказалась такой мудрой рыжей принцессой. За то, что согласилась принять моего ребёнка и быстро подружилась с ней. За то, что полюбила и расколдовала Чудовище. За то, что просто появилась в моей жизни. Яркий рыжий луч, сумевший осветить все мои серые дни.
— Люблю тебя, рыжик, — говорю искренне и целую в макушку. Невозможно молчать о чувствах, когда они изнутри разрывают.
— И я тебя очень, — шепчет в ответ, прижимаясь ещё ближе. — Честное кудрявое.
— Пойдем спать? — встаю, понимая Дашу за руку, и ещё раз притягиваю к себе, чтобы обнять. Такой день сегодня… Особенный. Есть ощущение, что дальше все будет идти ровно и без сильных препятствий. Как будто мы прошли программу максимум за самый короткий срок, а дальше только любовь и счастье. Хотелось бы верить, конечно…
Я уговорила Лёшу жить в моей квартире, когда он стал настойчиво звать меня жить вместе. Я не могла бросить свою квартиру! Она светлая, просторная, в конце концов, ремонт я делала тут практически сама, ну как я могла уйти… Лёша не был против. Свою квартиру решил сдавать, но жильцов пока не нашел. Мы, собственно, только неделю
Вчера были в гостях у мамы Лёши. Во-первых, привозили ей Полинушку знакомится заново. Во-вторых, Лёша рассказал, что теперь мы вместе по-настоящему. Она так меня обнимала, говорила столько приятных слов, что я пустила слезу, вдруг подумав, что мне хочется называть ее мамой. Наверное, немножко попозже…
А сегодня мы только вдвоем. До конца больничного у Леши ещё четыре дня, на лёд его не пустили раньше, как он хотел, сказали восстанавливаться до конца. Но он правда терминатор. На нем и раны быстрее затягиваются.
Не хочу сегодня просыпаться и готовить завтрак. В объятиях Лёши так тепло и сладко… Он обнимает меня даже во сне. Всю ночь! Не знаю, как у него не затекают руки, но мне в таком коконе спится просто невероятно круто. Даже в детстве так сладко не спала, как в его объятиях.
Поворачиваюсь к нему спиной, чуть повозившись, и двигаюсь близко-близко, кайфуя от того, какой Лёша горячий. Как печка. Как солнышко. Как счастье.
В комнате полумрак, хотя летнее солнце настойчиво пытается прорваться сквозь плотные шторы, и я чувствую, как снова проваливаюсь в сон, пытаясь ухватить себе ещё пару блаженных минуток.
— Не дрыгайся, — бормочет Лёша на ухо, прижимая меня к себе вплотную. Чувствую я, почему он просил не дрыгаться… Вечно голодный мужчина. Во всех смыслах.
— И тебе доброе утро, — хихикаю, и тут же расслабляюсь, чувствуя нежные поцелуи в шею. Так приятно… Утро действительно доброе, когда начинается именно так.
Почти мурлычу, как кошка, подставляясь под настойчивые губы и касания рук. Лёша никуда не торопится, и от этого особенно прекрасно. Нам больше некуда спешить. У нас все в порядке. Мы преодолели все проблемы и можем позволить себе наслаждаться поцелуями по утрам.
— Такая тёпленькая, не хочу тебя отпускать, — говорит Лёша, переворачивая меня на спину. И я не хочу, чтобы он отпускал. Только сказать не успеваю, потому что Лёша снова с поцелуями нападет.
И это так сладко, что я на пару минут из реальности выпадаю. Голова кружится, еще и он такой тяжелый сверху лежит, губы мои кусая.
А потом какой-то шум, я отвлекаюсь, и, о боже…
— Нет, ну вы бы хоть предупреждали! — кричит папа, закрывая за собой дверь.
О-оу… А когда он вошел? Мы не слышали. А в дверь звонил? Что вообще происходит…
Сейчас будет скандал. Чувствую я, что не очень папе увиденное понравилось. Слава богу, что мы просто целовались, пусть и полуголые в кровати.
— Не трясись, решим все, — говорит Лёша, целует меня в нос, быстро натягивает шорты, чтобы не смущать никого еще сильнее, и выходит из комнаты, где за дверью всё это время ворчал папа. Боже… Мне страшно! К такому меня жизнь не готовила.
— Юрий Николаевич, ну чего вы ругаетесь? — начинает Лёша. Дверь не закрывает, чтобы я всё видела и слышала, а я одеяло до самого носа натягиваю, пытаясь спрятаться. — Мы взрослые люди, что страшного произошло?