(Не)любовь
Шрифт:
— Мне всё равно на руку, рыжая.
— Мне не всё равно! — рычу на него, а потом вскрикиваю, когда Лёха слишком резко переходит к активным действиям.
Он повсюду. Губами и одной рукой, потому что вторую я так и держу своей, он умудряется быть везде. Кажется, на теле не осталось ни одного сантиметра, которого не коснулся бы Лёша. Он кусает и целует шею и грудь, опускается ниже, щекоча пальцами ребра и кожу на животе. Я задыхаюсь. Не могу сообразить, что нужно делать. В полумраке теряюсь, опираюсь только на ощущения, ни черта почти не вижу.
И умираю. Потому что губы и пальцы… Боже. Я
Я прижимаю его к себе ближе, стоны уже не контролирую, всхлипываю и чуть не плачу от остроты ощущений. Хорошо настолько, что не верится, что это реально. Но его ласки… Я не выдерживаю. На эмоциях взрываюсь через минуту, безостановочно шепча имя моего искусителя. Всё еще дрожу, когда он поднимается поцелуями по телу, теряю равновесие, когда поднимает меня на ноги и разворачивает лицом к стенке, а потом…
— Лёшенька!
Я не могу молчать. Он заполняет меня плавно, параллельно целуя плечи. Ставлю одну ногу на бортик, и вскрикиваю еще раз от жесткого толчка внутрь.
Дрожу. Кричу. Забываю, как правильно дышать и надеюсь, что сердце не разорвется от скорости.
Леши много. Он трогает меня везде, кусает и целует, сжимает руками и толкается бедрами, точно зная, как нужно именно мне, чтобы взлететь с ним до самых облаков.
Запрокидываю голову и прогибаюсь в пояснице еще сильнее, двигаясь навстречу жестким толчкам. Он не спешит, но силы вкладывает столько, что ему приходится придерживать меня рукой, чтобы я не упала.
Жарко. Невыносимо просто. Голос безнадежно охрип, из глаз слезы, голова словно пустая, в ней нет ни одной адекватной мысли. Мне просто хорошо. Мне просто невообразимо прекрасно и от близости с Лёшей, и от понимания, что он действительно испытывает ко мне такие светлые чувства.
И этот секс совсем другой. Он ярче. Он круче. От его чувств, от моих чувств, от нашей общей влюбленности и трепетности. Мы целуемся больше, мы касаемся слаще, мы ближе еще становимся, постоянно прижимаясь друг к другу.
Лёша немного замедляет темп, давая нам передышку перед финалом. Я поворачиваю голову и встречаюсь с ним губами, потому что невозможно не целовать. В губы, щёки. подбородок — куда угодно. Просто касаться. Так хочется…
— Дашенька, — говорит он. кажется, впервые мое имя так нежно. Гладит кожу на животе, опуская руку к клитору, и пальцами начиная поглаживать его совсем легонько. Он возобновляет толчки, но очень медленно, почти трепетно. Целует меня в ухо и щеку, ласкает пальцами и двигается, снова подводя меня к краю.
— Лёш… Господи, Лёша… — я снова падаю. Проваливаюсь в бездну, из которой вылезти просто не в силах. Дрожу в оргазме и держусь на ногах благодаря только сильному Лёше, который прижимает меня ближе к себе и делает последние толчки, кончая следом.
— Хочу тебя, Дашка, — шепчет на ухо, задыхаясь. — Снова хочу. Всегда хочу, веришь? Втрескался, как мальчишка, не могу даже спать без тебя.
И я верю. Потому что это очень взаимно. Очень сильно…
Глава 40.
Мы едем домой с прогулки. На самом деле Лёше просто нужно было в спорткомплекс к врачу, чтобы он осмотрел руку, а я хвостиком увязалась, чтобы дома не сидеть. И утащила его в парк погулять и поесть мороженое, потому что последний раз нормально гуляла несколько дней назад с прелестной дочерью Леши, а до этого вообще, кажется, вечность назад. Из-за маньяка было не до прогулок, как-то. А теперь, как говорит Лёша, я наглею, потому что знаю о его чувствах, и пользуюсь этим. Вообще-то нет! Просто Лёша не хотел гулять, а я очень хотела, вот и мы сделали то, чего хотелось мне. И не слишком-то он упирался! А то прям пользуюсь…
— Останемся у меня сегодня? — спрашиваю, когда едем по городу. Мы кочуем из квартиры в квартиру каждый день, то у него останемся, то у меня. А расставаться не хочется. Правда пришлось на днях, когда ко мне приезжал папа и изливал душу, что он бедный несчастный и совсем никому ненужный, потому что характер у него дерьмовый. В тот же вечер Леше по телефону жаловалась мама, что у них с моим отцом, кажется, пробежала какая-то искра, а он сбежал, то ли испугавшись, то ли что.
Короче, недолго думая, Леша пришел к нам с папой, вручил ему адрес дома, где жил в детстве, сказал, что мама любит хризантемы и закатил глаза, а потом причитал, что они ведут себя как дети малые.
На самом деле, так и происходит. Но я не осуждаю никого из них. Папе сложно решиться на что-то. Ему всего сорок пять, хотя он и говорит постоянно, что уже старый. Он никогда не приводил домой женщин после того, как нас бросила мама. Ни разу. Я не помню ни одной. Возможно, у него были какие-то отношения, я даже надеюсь на то, что они были, но… Ни одной. За всю жизнь. И конечно ему тяжело решиться сейчас на любовь, перекрыв тем самым всю свою привычную жизнь.
А мама Леши… Она рассказывала мне, как сильно любила своего супруга. И как страдала, когда он погиб, стараясь не показывать этого при детях. Я мало что знаю о младшей сестре Леши, она живет в Европе, они не общаются практически, но помню, что Светлана Николаевна рассказывала, как особенно трудно было держаться при дочери, которая росла точно папиной копией. И конечно ей сложно решиться на что-то новое! Они как два упрямых барана не хотят признавать старые чувства и пытаться построить что-то новое. Молодые ведь… тем более в школе встречались долго, нашли, значит, друг в друге что-то прекрасное.
Я бы хотела, чтобы у них получилось. Правда. Это было бы очень мило. И папа был бы счастлив.
— Ой, кстати, Лёш, — вспоминаю, когда проезжаем мимо домов, где живет мой отец. — Давай к папе заедем? Я хочу у него свои детские книжки забрать, у меня есть редкие очень, я бы Поле подарила. Они в хорошем состоянии, думаю, ей понравятся, — я давно думала об этом. Дочь Лёши — невероятная прелесть. Звонит ему вечерами и всегда спрашивает, как дела у ее кудрявой подружки. Прозвала меня уже, мышка. А я не против. Это еще сильнее сближает нас с Лёшей, мне нравится. И малышка на самом деле замечательная. Что бы ни было там между Юлей и Лешей — дочь она воспитала достойно. Многим нужно поучиться быть такими мамами…