(Не)любовь
Шрифт:
Через три часа от пробуждения мы, как и было запланировано, едем к Полине. Я, конечно, предупредил малышку, что буду не один, и что собираюсь познакомить её со своей девушкой. Дашу только предупредить забыл о том, что она моя девушка. Но это не страшно. Успеется.
Вижу, что Даша нервничает и волнуется, даже Вольту спать не дает, постоянно трогая его уши. Держу ее за руку, пока едем, чтобы успокоить хоть немного. Конечно она волнуется! Я сам волнуюсь. Это вторая наша встреча с дочерью, и… и бывшей. Её, кстати, видеть вообще не хочется. Особенно после той мерзости, что она устроила. Но придется.
Подъезжаем и я сигналю три раза, как договаривались с Полиной. Выхожу из машины, уже слышу лай той бешеной собачонки, который Вольту тоже не слишком по душе, вижу, как Дашка выбегает следом за мной, оставляя собаку внутри, но от машины не отходит. Всё еще волнуется. Подхожу и беру её за руку, притягиваю к себе, целую в переносицу. Очень хочу, чтобы она чувствовала себя расслабленно и комфортно, чтобы не зажималась. С Полиной нам теперь всю жизнь видеться, гулять, надеюсь, забирать её к себе с ночевкой. И Дашу я тоже отпускать не планирую. Поэтому только надеяться, что они подружатся сразу. Иначе придется несладко…
— Папа приехал! — слышу крик из-за забора, а через пару секунд подхватываю дочку на руки, когда она выбегает к нам. Обнимает снова крепко, точно как в первый раз, и я снова ощущаю то самое тепло в груди, которое сердце в сахарном сиропе топит. Быть отцом так круто…
— Привет, мышка, — целую Полину в щеку и опускаю на ноги, собираясь познакомить её с Дашей, но натыкаюсь на неприятную картину. Пока мы с малышкой обнимались, Юля с Дашей уже познакомились, судя по всему. Взглядами точно. Смотрят друг на друга с открытой неприязнью. И какого хрена? — Познакомьтесь, это Даша, — притягиваю ее к себе за талию, обозначая границы для Юли, если русский язык она не понимает. — Даш, это Полина, моя дочка, и…
И Юлю я представить не успеваю. Она делает это за меня.
— Юля. Мама Полины. Очень приятно, — в её речи катастрофически не хватает приставки «не», но я не собираюсь обращать на это внимание и портить день и себе, и девочкам. Сейчас уедем в парк и все будет в порядке. — В девять верните ее, ей завтра рано на занятия, — говорит Юля еще раз, и уходит, хлопнув воротами сильнее, чем требовалось. Детский, блядь, сад. Как я вообще мог с ней жить? И вообще неудивительно, что она до сих пор одна. Нельзя так говорить, наверное, но в мыслях именно это. Давно пора повзрослеть. Нормальная была бы девчонка, если бы тараканов из головы выкинула.
— Даша, я тоже хочу такую прическу, как у тебя! — с восхищением говорит Полина, разглядывая волосы рыжей. О да. Я тоже влюблен в эти огненные кудряшки до безумия. Это немного расслабляет Дашу, хотя я вижу, что ей всё еще неприятно. Не хочу заводить разговор о Юле при ребенке, но потом обязательно объяснюсь.
До парка мы едем под безостановочное щебетание Полины, которая с первой секунды влюбилась в Вольта и влюбила его в себя. Разговорчивостью она пошла точно не в меня. В мою маму, скорее. К ней, кстати, мы едем на следующих выходных. С мамой я договорился, с Юлей тоже. Осталось только Полине рассказать о планах, но она с таким энтузиазмом
А гуляем мы просто прекрасно. Девчонки быстро находят общий язык, порой даже обо мне забывают. Катаются на всех каруселях, наперегонки едят сладкую вату и мороженое и просят постоянно их фотографировать то с фонтаном, то с человеком в костюме Чебурашки, то с Вольтом на фоне красивой клумбы. Настоящие девчонки. Даже в туалет убегают вместе, с ума сойти можно.
В конце вечера мы заходим в кафешку, чтобы вкусно поужинать, и к девяти, как и было оговорено, возвращаем дочку домой. Полина пищит от новости, что скоро познакомится с бабушкой, а потом представляет Юле Дашу как свою новую подружку, крепко обнимает ее, меня, и окончательно вымотанная уходит домой, обещая скучать и ждать следующей встречи.
И вот вроде бы всё в порядке. Замечательный день, крутейший просто. Нагуглялись, насмеялись, наболтались, наелись. Но что-то всё равно не то… Такое ощущение, что между нами с Дашей какой-то холод витает. Я не понимаю, в чем причина. Но разобраться планирую. В машине правда не хочу. Вольт дрыхнет на руках Дашки, да и мы оба вымотанные. Нужно доехать до дома и поговорить уже там. Мне не нравится это состояние. Я не хочу ссориться с рыжей, более того, не понимаю, из-за чего. Но она так хмурится, как будто я лично сделал ей что-то плохое. Надо разобраться.
— Ты высадишь нас у дома? — спрашивает Рапунцель, когда заезжаем в наш двор. Да сейчас. Отпустил я вас, конечно. На эту ночь у меня совершенно другие планы. И мне опять приходится командовать, чего в отношениях с Дашей мне катастрофически делать не хочется. Но сейчас очень нужно именно так, чтобы мы могли обсудить всё и решить хоть что-то.
— Переночуете у меня, — снова не спрашиваю, но и Даша не перечит. Я бы мог остаться у нее, но моя квартира от квартиры Даши отличается тем, что у нее душевая кабина, а у меня просторная ванная. И именно ванную я очень хочу с ней принять.
Поэтому, как только заходим в квартиру, иду готовить для нас приятный вечер. Набираю горячую воду, которую терпеть не могу, засыпаю морскую соль, добавляю масла. У меня этого добра целая полка, нам врач после тяжелых тренировок настоятельно рекомендует так расслаблять мышцы, чтобы не сдыхать от боли на следующий день.
— Идем со мной, — беру всё еще расстроенную Дашу за руку, поднимаю ее с кресла и веду в ванную. — Нам точно нужно расслабиться и поговорить. Да?
— Как ты собрался принимать горячую ванну с солью, если у тебя еще практически свежая рана на руке, Леш? Ты дурачок, скажи честно? — хмурится Даша, глядя на мою повязку. Блин. А реально не подумал ведь. Хотел просто сделать приятно.
— Я не буду мочить, нормально, — выключаю свет, оставляю только неоновую подсветку на зеркале, которая плавно меняет цвета. Никогда не думал, что могу быть таким романтиком, но, оказывается, могу. И мне нравится. Нравится делать это именно для Даши. Видеть, каким взглядом она смотрит на всё это. Чувствовать мурашки на ее коже, когда начинаю медленно стягивать с неё одежду. Слышать, как тяжело дышит, когда касаюсь, но не говорит ни слова, потому что всё еще на что-то обижена.
Она невероятная.