Не могу тебя забыть
Шрифт:
— И почему ты сделал такой вывод? — спросила она.
— Потому что я разбираюсь в женщинах, и смею надеяться, что неплохо. У тебя были глаза побитой собаки. Страдающие глаза. Ты вся была в своей личной трагедии, уверен, что это несчастная любовь. Если бы это была трагедия в семье — с родителями или близкими родственниками — ты бы давно мне рассказала, ну а коли молчишь, значит, неудавшийся роман.
Юлька не ответила и быстро ушла от темы:
— А сейчас у меня глаза достаточно веселые, чтобы пригласить меня
— Сейчас у тебя глаза все той же побитой собаки, которую уже приласкали и накормили, оживающей псины, осталось завершить процесс исцеления, — пояснил он и спросил тоном, больше похожим на распоряжение: — Идем?
— Идем, — решилась Юлька, как бросилась с обрыва, и грустно подумала: «В собачий питомник, долечиваться!»
«Питомник» оказался шикарной квартирой в старом доме на набережной, занимавшей половину верхнего этажа.
— Ого! — удивилась Юлька, входя в «хоромы». — Откель дровишки-то у простого реставратора?
— Излишнее любопытство сгубило кошку! — усмехнулся Кирилл. — Я богатый наследник своей многочисленной и очень не бедной родни. И что самое привлекательное: единственный наследник! Раньше при таком стечении обстоятельств дворянские семьи били тревогу, полагая, что род вымирает, и брали крестьянскую девку для оздоровления крови. Она рожала детей, их признавали наследниками, а мамашу отправляли назад в имение.
— Тогда тебе надо в народ, на поиск здоровой, розовощекой русской красавицы! — засмеялась Юлька.
— Я подумываю над этим.
Юлька обошла всю квартиру, рассматривая картины на стенах, мебель, но больше интересуясь интерьером, качеством ремонта и дизайна. Она остановилась возле прекрасной светлой акварели, висевшей на стене в кабинете Кирилла. На ней была изображена Петропавловская крепость, освещенная встающим солнцем. Подошел Кирилл, протянул ей бокал с красным вином.
— Выпьешь вина?
«Да! — подумала Юля, принимая бокал. — И как можно больше — напиться и забыться!»
Напиться он ей не дал. Когда они чокнулись и отпили вина, он забрал у нее из рук бокал, поставил на письменный стол, притянул ее к себе, взял рукой за подбородок, посмотрел несколько секунд в глаза и поцеловал.
И ничего не случилось! Поцелуй как поцелуй, целовалась она и раньше — и не только с Ильей, это про его поцелуи следовало забыть навеки! Ожидаемого ею чуда — волнения в крови и всего, что случается в такие моменты, — не произошло!
«К черту Илью! К черту!» — разозлилась она и обняла Кирилла двумя руками, прижалась к нему сильнее и углубила поцелуй.
…Юлька проснулась и огляделась вокруг. Кирилла не было ни в постели, ни в комнате, залитой ярким утренним солнцем. Она улыбнулась, потянулась, как довольная кошечка. Встала с разоренной кровати, обернулась махровой простыней, которой они укрывались, подошла к окну и подставила лицо солнышку.
«Ну что, жизнь, кажется, налаживается?» —
Они занимались любовью всю ночь и заснули только под утро. Кирилл был прекрасным, внимательным любовником: то нежным, то стремительным и страстным. Юльке было хорошо.
Хорошо, и не более!
Ничего такого, что она испытала с Ильей — безумия, растворения друг в друге, единения, страсти до слез, нежности, от которой разрывается сердце, взрывов, потери сознания от одного прикосновения, — ничего такого с Кириллом не было!
«И, слава богу! Не надо мне этих страстей и умираний! — решила Юлька. — Нет уж, спасибо! Мне хорошо с Кириллом, радостно и приятно, вот и замечательно! К черту страсти!» — заключила она и пошла искать Кирилла.
— Кирилл, ты где? — крикнула Юлька, выходя в коридор.
— Я в кухне! — отозвался он. — Иди сюда! Юлька прошла в кухню. Кирилл, одетый в одни брюки, не застегнутые на ременную пуговицу и висевшие на бедрах, готовил завтрак.
— Привет! — обрадовалась ему Юлька. Подошла, поцеловала его в щеку. Он поставил на стол тарелку с бутербродами, которые приготовил, обнял ее крепко двумя руками и легко поцеловал в губы.
— Доброе утро! Садись. Давай скорее завтракать, мне надо на работу.
— Мне тоже! — сказала Юлька, усаживаясь за стол.
— Кофе? — спросил Кирилл.
— Да, Если можно, покрепче, побольше и с молоком.
— Можно, — кивнул он.
Кирилл сварил кофе, налил в две большие керамические чашки, поставил перед ней одну, другую взял себе и сел напротив нее за стол.
— Я сегодня после работы заеду к Людмиле и заберу твои вещи. Ты после своей работы не заходи к ним, иди прямо сюда, — сказал он ровным, почти равнодушным голосом, отпивая кофе из кружки.
Юлька перестала улыбаться, медленно положила бутерброд на тарелку, так и не откусив от него ни кусочка, и уточнила, правильно ли она поняла:
— Ты предлагаешь мне переехать к тебе?
— Да. Будешь жить со мной, — тем же ровным тоном, без эмоций сказал Кирилл.
Юлька открыла рот, чтобы возразить, — нельзя же вот так, сразу, она не готова! Но Кирилл опередил все ее возражения:
— Ты будешь жить здесь, со мной, но только жить, спать вместе и заниматься сексом мы больше не будем, по крайней мере в ближайшее время!
Она уставилась на него, совершенно и окончательно не понимая, что здесь происходит.
А он объяснил. Очень доходчиво.
— Занимаясь со мной сексом, ты всю ночь называла меня Ильей. Видишь ли, я предпочитаю, чтобы женщина занималась любовью со мной, а не представляла на моем месте другого мужика, когда я ее беру.
У Юльки пробежали мурашки внутри, мелкие, противные, неприятно щекочущие, ей показалось, что она окаменела.
— Я должна извиниться? — хриплым, чужим голосом спросила она.