Не мой, не твоя

Шолохова Елена

Юлька с рассерженным видом поднялась и исчезла из поля зрения.

— Я волновался, — снова напомнил Лорс.

— Ну извини, чё. Зря волновался.

— Нет, я волновался, — настаивал он, потом, выждав паузу, сообщил: — Я нашел то, что ты просил.

— Да ты что? Нашел, кто арендовал тот офис?

— Не только.

— Ну говори, не тяни!

— Я тебе на почту отправил всю инфу. Помещение по тому адресу арендовал Тюрин Антон Борисович. Но еще на его имя было зарегистрировано общество с ограниченной ответственностью. Соучредителем был ещё один человек.

Всё, что на него удалось найти, я тебе и отправил.

— Спасибо, Лорс. Прямо спасибище!

Снова в экране появилась Юлька. Только теперь она держала в руке бокал с вином.

— Можно тебя поздравить, значит… — устроившись рядом с Лорсом, завела она опять ту же пластинку.

— Не начинай, Юль, — не стал я уже больше раздражаться. Новости Лорса меня здорово взбодрили. Ну и неудобно стало перед ними, чего уж. Я ведь и правда, получается, обращался к ним, только когда самому что-то надо, а так — даже не вспоминал. Скотство, конечно. — Какой поздравить? Говорю же, это так, не всерьез, у нас фиктивный брак. Там для суда надо Марине. Потом расскажу.

На другой день я плотно взялся за этого соучредителя.

Лорс, умница, раздобыл даже адрес, где я его и караулил дня три, наверное, пока, наконец, не подловил. Очень хотелось прижучить эту суку немедленно, но подумалось: а вдруг это какой-то левый чувак? Ну, мало ли. Надо было все же удостовериться, и я сфотал его на телефон.

Однако чувак оказался никаким не левым. Он и есть та мразь, которая на пару с откинувшимся нариком всю ту контору организовала.

Когда я показал его фотку Марине, даже слов не понадобилось. Её буквально перекосило на глазах. Столько ужаса я еще никогда в ее взгляде не видел. Обнял скорее, чувствуя, как ее тут же затрясло.

— Тише, успокойся, всё будет хорошо. Обещаю, он за все ответит, — приговаривал, прижимая Марину к себе, а в уме уже прикидывал, как и где я с ним разделаюсь…

Глава 23

Марина

У здания суда меня попытался задержать свекор. Перехватил на крыльце, как будто специально поджидал. Но я даже не притормозила и слушать его не стала — обошла его, взбежала по ступеням и скрылась за дверями. Не могла я на него смотреть, не могла слышать его голос, аж передергивало, да и мой юрист настоятельно советовал не вестись ни на какие провокации.

К счастью, юрист тоже меня уже поджидал.

— А ваш супруг будет? — спросил он, и я снова вспомнила, как на его очередное «с боссом лучше бы наладить отношения» сообщила, что уже наладила — вышла за него замуж. У него в тот момент такое лицо сделалось, что меня смех разобрал. И сейчас тоже вырвался смешок, но это больше нервное. Я хоть и старалась держаться спокойно — в душе умирала от страха.

— На работе, — ответила я, — но собирался подъехать.

И действительно, Тимур, как и обещал, появился перед самым началом заседания. Даже как-то сразу легче стало. Правда, в зале снова накатило так, что внутри нешуточно потряхивало. Ужас оттого, что мне могут не отдать Оленьку, перекрывал все доводы

юриста. И всё же я заметила, что свекор тоже сильно сдал за минувший месяц — посерел и даже как будто одряхлел. Его жена, Галина Алексеевна, выглядела не лучше и сидела с траурным лицом. И только Игорь, как всегда, благоухал. Разве что на Тимура косился с опаской, но сам суд его явно не тревожил ничуть.

Всё проходило почти в том же порядке, как и в предыдущий раз. Хотя нет, в этот раз ни свекор, ни тетки из опеки меня не поливали грязью. А когда судья обратилась к Тимуру, он, ответив на все ее вопросы, вдруг сообщил под конец, что свекор предлагал ему взятку за то, чтобы он меня уволил. Это заявление наделало шуму, конечно. Свекор сначала отнекивался, потом оправдывался, потом обвинял меня и Тимура в том, что мы его запугивали. Судья, наверное, устала призывать всех к порядку, заметно сердилась, грозилась выдворить вон.

Но главное — в конце концов, после всех этих мытарств и трех жутких месяцев напряжённого ожидания, суд постановил оставить Олю мне!

Боже, я готова была расцеловать и адвоката, и сердитую судью, и, конечно, Тимура. Что, собственно, я и сделала, как только мы вернулись домой. Я и ехала, блаженно улыбаясь всю дорогу. А дома расцеловала свою крошку, потом на радостях обнималась с Тоней, потом повернулась к Тимуру.

— Спасибо, — задыхаясь от счастья, произнесла я пылко. — Спасибо, спасибо. Я так тебе благодарна, ты даже не представляешь, как…

Он лишь неопределенно дернул плечом, мол, какая ерунда, не стоит благодарностей. Но я в порыве обняла его за шею, прижалась к груди, а потом, как-то так само получилось, приникла к губам. Поцеловала его, напрочь забыв собственный недавний зарок. И почувствовала, как он будто тотчас окаменел. Я отступила — такая реакция на миг слегка охладила мой пыл. Но тут же Тоня засуетилась:

— Какая радость! Наконец-то всё закончилось! Мариночка, это же такое счастье! Нужно это событие отметить. Обязательно. Дайте мне два часа, и я такой стол приготовлю. Торт испеку…

Я снова просияла, подхватила на руки Олю, которая вряд ли понимала, что происходит, но тоже улыбалась.

Однако Тимур засобирался уходить.

— Куда ты? — озадачилась я. — Останься, пожалуйста. Отпразднуем? Ведь, правда, это такое радостное событие. И если бы не ты…

— Мне на работу надо, — не глядя на меня, произнес он. — Я позже подъеду.

Очень не хотелось, чтобы он уезжал, но раз ему действительно надо, что поделаешь…

— Пораньше уж освободись, а? — попросила за меня Тоня.

Тимур ничего не ответил. И даже, как мне показалось, ушел с какой-то излишней поспешностью. Будто ему в тягость было находиться с нами. Или со мной…

Это неприятно царапнуло, но я, глядя на Оленьку, буквально пьянела от счастья, так что и эта досада вскоре забылась.

Тоня, несмотря на преклонный возраст, мигом развела бурную деятельность — мне бы такую сноровку. Она одновременно умудрялась жарить, тушить, замешивать тесто. И часа через два от одних лишь запахов можно было язык проглотить.