Не мой парень
Шрифт:
Зря говорят, что утро вечера мудренее. При дневном свете произошедшее ночью кажется еще более ужасным. Я не представляю, как буду смотреть в глаза сестре и как вести себя с Финном. Поэтому делаю то, что привыкла делать в любой непонятной ситуации: достаю из гаража велосипед и еду к Софи.
Софи моя школьная подруга и моя вторая семья. Она единственная, кто знает о моих чувствах к Финну. Я бы и ей не рассказала, но она догадалась обо всем сама, когда однажды осталась у нас на ужин и увидела, в какого овоща превращает меня одно его присутствие за столом. Честно говоря, когда я выговорилась, стало немного легче – тяжело изо дня в день чувствовать себя преступницей в собственном доме без возможности облегчить совесть.
Если бы меня спросили, почему мне нравится Финн, я бы не смогла ответить. Наверное, потому что он красивый и молчаливый. Немного пугающий, потому что никогда нельзя угадать, о чем он думает, и отчего ведет себя так, словно ему нет дела до того, что о нем говорят. А еще мне кажется, что за этой броней скрывается человек, который всегда поступает по совести.
Я не виню Финна в том, что случилось. Я и не мечтала, что он когда-то посмотрит в мою сторону, а он подарил мне мой первый поцелуй. Я одна виновата перед сестрой – могла уйти или попросить его остановиться, но не сделала этого. И повторись это заново, не уверена, что смогла бы, потому что еще никогда не испытывала таких противоречивых чувств: кружащий голову трепет и сжигающий стыд.
А еще завтра возвращаются родители, значит, Финн снова начнет исчезать в комнате Ким, и мы практически не будем видеться.
– Финн поцеловал меня, – выпаливаю, едва дверь в комнату Софи захлопывается за мной.
– Финн чего? – взвизгивает та, от возбуждения хлопая руками по кровати.
– Мой первый поцелуй, – повторяю, краснея до корней волос. – Ночью я встала выпить воды, Финн оказался на кухне, и мы поцеловались.
– Ни хрена себе! А где была Мисс Космо в этот момент?
Мисс Космо – так Софи зовет Кимберли. Я догадываюсь, что она ее не слишком жалует, но никогда открыто этого не выражает: просто невзначай ехидничает над ее образом жизни и придумывает разные псевдогламурные прозвища.
– Поехала с друзьями в клуб, кажется. Финн сказал, что устал и решил никуда не ехать.
Софи заливисто смеется и играет светлыми бровями.
– Остался, чтобы провести время с сестренкой, которая интереснее его отфотошопленной Барби, а?
– Это была случайность. И не должно повториться, – говорю больше себе, чем ей. – Финн встречается с Ким, и я чувствую себя ужасно из-за того, что произошло.
– А я бы вот хотела, чтобы у вас получилось, – мечтательно закатывает глаза подруга. – Ты лучше, чем Кимберли. Ты настоящая.
В такие моменты я начинаю любить Софи еще сильнее, потому что она, пожалуй, единственная, кто произносит эти слова искренне и не кривя душой.
– Эй, не парься. Не каждая может похвастаться, что ее первый поцелуй был с Финном Кейджем. Ничего же страшного не произошло.
Перед глазами черно-белой лентой проносятся события минувшей ночи: жаркое дыхание Финна на моем лице, его руки на моем теле, твердость, упирающаяся мне в живот. Это было больше, чем поцелуй, но я не смогу рассказать о своих чувствах ни одной живой душе, даже Софи.
– Я не имела права так поступать с Кимберли, – говорю вслух и заодно убеждаю в этом себя, выставляя внутренний ограничитель для собственных фантазий. – Он ее парень.
– Убудет от нее, что ли, – беспечно парирует Софи. – Она уж точно не скучала в компании своих расфуфыренных прихвостней.
Софи не славится деликатностью, у нее в жизни все просто: надо – бери. Я ее теорию не разделяю, но, варясь в котле мук совести, сложно не испытать небольшое облегчение, когда подливают ковш холодной воды.
До позднего вечера мы с Соф смотрим «Флэша» и жуем приготовленный попкорн в ее спальне. Когда за окном темнеет, я спешно начинаю собираться домой, потому что мне предстоит крутить педали еще четыре мили.
Закатив велосипед в гараж, оглядываюсь в поисках Тойоты Ким, но ее нигде нет. Зато черный Кадиллак Финна стоит, небрежно припаркованный на бетонной дорожке. Он никуда не уехал? Или, возможно, они с Кимберли вдвоем укатили на ее машине?
С колотящимся сердцем я врываюсь в дом и сразу же закрываюсь в спальне. Слышу звук распахивающейся двери напротив и тяжелые шаги. Нет сомнений, Финн здесь. Ладони предательски потеют, и в горле снова становится сухо, и в попытке успокоиться я начинаю убеждать себя, что, скорее всего, он ничего не помнит. И эта мысль нелогично меня огорчает.
Чтобы немного охладить пылающую голову, я раздеваюсь и иду в душ. Стою под ледяными струями воды, пока зубы не начинают стучать, а кожа на руках не синеет, обматываюсь полотенцем и подхожу к зеркалу: на бледном лицо яркими росчерками выделяются испуганные зеленые глаза, черные брови, на несколько тонов темнее, чем волосы, и широкий, от холода ставший фиолетовым рот. Минуту оцениваю свое отражение и раздраженно встряхиваю головой. Глупо даже мимолетно надеяться, что я могу нравиться Финну.
Я ворочаюсь без сна двадцать минут, тридцать, сорок, вздрагивая каждый раз от малейшего шороха. Через час устоявшейся тишины понемногу расслабляюсь и начинаю проваливаться в забытие, и тогда под дверью раздаются тяжелые шаги. Забыв, как дышать, я слушаю, как они замирают около двери моей спальни. Мне кажется, что я улавливаю звук прерывистого мужского дыхания, но долго размышлять над этим не удается, потому что в темноту спальни проникает тусклый свет коридорного светильника.
Я превращаюсь в окаменевшую скульптуру, и только барабанящий в горле пульс напоминает о том, что я еще жива. Позади раздается тяжелый вдох, и комната вновь погружается в темноту, потому что дверь с грохотом захлопывается.
С шумом выпускаю из легких воздух облегчения и горького разочарования. Ушел. И тут же вздрагиваю, потому что матрас пружинит под тяжестью опустившегося тела. Его тела. Лишаюсь дара речи и вновь застываю безмолвным камнем на простынях.
Финн откидывает одеяло и ложится рядом, прижимаясь ко мне. Он в мягком спортивном трико и без футболки, и это слишком для моего помраченного чувствами рассудка. У меня нет сил ему сопротивляться. Я не хочу ему сопротивляться. Не тогда, когда я чувствую каждый его выступающий мускул, и когда его прерывистое дыхание играет в моих волосах.