Не мой парень
Шрифт:
Негромкие слова вонзаются в тишину комнаты будто через динамик громкоговорителя:
– У тебя сердце колотится как у зайца. Ты меня боишься?
Я его не боюсь. Я боюсь своих чувств к нему. Того, как он на меня действует.
Слегка мотнув головой, шепчу:
– Нет.
Я словно назвала волшебный пароль: в ту же секунду теплые руки скользят по моему животу, сгребают край футболки и тянут ее вверх. Дыхание перехватывает, и внизу живота снова становится жарко, но я молча повинуюсь этому движению и задираю руки. С тихим шелестом футболка приземляется на пол, и теперь я чувствую Финна кожей. Он горячий и твердый. Я жажду повернуться к нему лицом, потому что хочу, чтобы как можно больше частей меня были обласканы его прикосновением, но не делаю этого, с замиранием сердца ожидая его дальнейших действий. Боюсь и мечтаю о них одновременно.
Голос за спиной щекочет мне шею, в то время как пальцы приходят в движение, начиная выводить неровные круги на моем животе:
– Ничего не будет, Тони.
Не знаю, понимает ли Финн, насколько чувствительно для меня его самое легкое прикосновение, и что оно рождает желание большего. Огонь во мне разгорается все сильнее, и я невольно прогибаю спину навстречу его бедрам. Утыкаюсь ягодицами в выпирающую твердость, и это распаляет еще больше, отчего с губ срывается глухой хрип.
Финн сдавленно чертыхается за моей спиной, и я чувствую обжигающее прикосновение его рта к позвоночнику. Комната начинает бешено вращаться, в животе взрываются горячие фейерверки, потому что его руки перемещаются мне на грудь, мягко ее сминая. Я вонзаюсь зубами в губу, ведь то, что происходит во мне, не поддается описанию. Мне страшно оттого, что я не могу себя контролировать, потому что все, что происходит сейчас, для меня ново. В трусиках влажно, и грудь сладко тянет, и я совершенно не представляю, что с этим делать. Но кажется, знает Финн, потому что его теплые пальцы обхватывают соски и слегка оттягивают их. Я выгибаюсь сильнее, упираясь головой ему в плечо, и не сдерживаю громкий стон.
– Финн… – бормочу, вонзаясь ногтями в простыню, – пожалуйста…
Не знаю, о чем прошу: я просто хочу, чтобы он сделал что-то, что облегчит это томление внизу живота, что-то, от чего мое тело перестанут окатывать эти горячие волны, лишающие рассудка.
– Повернись, Тони, – не дожидаясь повиновения, Финн перемещает ладонь на мое плечо и разворачивает к себе. Я успеваю заметить жаркое пламя в его глазах перед тем, как он впечатывает мою грудь в свои напряженные мышцы и ловит ртом мои губы.
Я готова кричать от двойного удовольствия, потому что эффект от соприкосновения с его горячей кожей, прижатой к моей набухшей груди, окончательно сносит мой шаткий барьер стыдливости. Я впиваюсь в его волосы пальцами и жадно отдаюсь напору его поцелуя.
– Блядь, я не должен был… – хрипит Финн, наваливаясь на меня сверху.
Мне кажется, что все, что мы делаем, – правильно. Его тяжелое, вжимающее меня в матрас тело, его горячие поцелуи и его жаркое дыхание, его твердый пах, ударяющийся в мои бедра. Я хочу его. Хочу всего, что он способен мне дать.
– Ничего не будет, Тони. Ты маленькая… а я не должен был приходить.
– Тогда почему ты здесь? – вырывается из меня.
– Если бы я знал, – глухо бормочет он, перед тем как снова вторгнуться в мой рот языком.
Мы целуемся умопомрачительно долго, и с каждой минутой мое тело нагревается все больше, и я, сама того не замечая, начинаю тереться трусиками о его пах.
– Черт, Тони… тебе нужно прекратить…
– Я хочу, чтобы стало легче… – лепечу я, краснея от собственной распущенности. – Внизу все горит.
Несколько секунд Финн молчит, тяжело дыша мне в лицо, а затем, словно приняв непростое решение, скатывается с меня и ложится на бок.
– Раздвинь ноги, Тони. Ты доверяешь мне?
Я пытаюсь проглотить восставший в горле ком, и когда не получается, молча киваю. Теплая ладонь ложится мне на живот и скатывается вниз, к резинке моих простых хлопковых шорт. Тело бьет дрожь, но я послушно развожу бедра.
Финн поднимается на локте и, не отрывая от меня горящего взгляда, проникает пальцами в трусики. Едва он касается моей раскрытой плоти, я громко вскрикиваю. Это легкое касание подобно самому сильному разряду тока, бьющему прямиком в голову.
– Господи, ты такая мокрая, – измученно стонет он надо мной и опять повторяет движение. И снова, и снова, пока мое тело не выгибается напряженной дугой и все чувства не сосредотачиваются в том месте, где он так умело меня касается.
– Кончи, малышка, – он то ли приказывает, то ли умоляет. – Избавь меня от мучений. Моей выдержки надолго не хватит.
Сквозь ширму собственной похоти я инстинктивно скольжу рукой по его бедру и прижимаюсь к взбугрившейся ширинке. Финн глухо шипит, но возбуждение добавляет мне смелости, поэтому я не останавливаюсь. Оттягиваю резинку его спортивных штанов и обхватываю горячую эрекцию.
– Тони… ты…
Слова Финна тонут в моем стоне, потому что ощущение от его члена в моей руке творит что-то совершенно непередаваемое с телом: ноги сотрясает сильнейшая дрожь, перед глазами темнеет, и напряжение внизу живота становится настолько мощным, что пугает. И уже через пару секунд я разлетаюсь на мелкие звенящие осколки под музыку собственных стонов. В руке становится влажно, и сквозь шелест обрывков мыслей я понимаю, что не только получила свой первый оргазм, но и довела до него мужчину.
Мы лежим молча целую вечность, пытаясь восстановить дыхание.
Рассудок постепенно возвращается в реальность, где есть моя сестра и мое чувство вины, которое многократно усилилось из-за произошедшего, и я понимаю, что одной мне с ним не справиться. Это не просто рядовой поцелуй: мы с Финном едва не занялись сексом в доме моих родителей, когда его девушка, моя сестра, была в отлучке. И он сам пришел ко мне.
– Что теперь, Финн? – спрашиваю тихо.
– Я что-нибудь решу, Тони.
Я ему поверила. А на следующем семейном ужине Кимберли, сияя улыбкой, сообщила, что они с Финном решили пожениться.
5
Наше время
Я не выхожу провожать гостей, ссылаясь на то, что нужно помочь маме с посудой. Финн и Кимберли уезжают вместе, из чего я делаю вывод, что они, скорее всего, съехались. И это логично, ведь Финну двадцать семь. Глупо думать, что они по-прежнему будут зависать в комнате Ким после учебы и изредка ночевать вместе в отсутствие родителей. Логично, но до металлического скрежета в груди неприятно.