Не моя девочка

Каретникова Ксения

— Выпила лишнего. Стресс снимала, — отвечаю так, как будто я все сделала правильно. — Ты меня обидел.

Йонас отводит взгляд, проводит рукой по своей бритой голове.

Неужели стыдно? Или так только из-за святого для него места, в котором мы находимся?

— Хочешь я тебе из Италии подарок привезу? — ласково спрашивает. — Сумочку? Или духи?

Давлю в себе ехидную улыбку, но все же интересуюсь:

— А как ты такую покупку жене обьяснишь?

— Что-нибудь придумаю, — Йонас оглядывается, после чего делает шаг и вдруг

кладет руку мне на талию. — Ну, Бельчонок, девочка моя…

Его слова режут. Как острый нож. По сердцу. Его, черт, я его девочка! И такой навсегда останусь. Но я не хочу! Не хочу.

— Понимаю, что покупка подарка — это твой излюбленный способ извиняться, но мне ничего не надо, — говорю зло, чувствуя, как глаза становятся мокрыми. Нет, не от боли и не от обиды. От жалости к себе. Резко меняю тон голоса и практически шепчу, глядя Йонасу в глаза: — Мне было очень плохо. Очень. Я не заслужила такого отношения к себе.

— Да? — венка на его лбу проявляется, теперь Йонас начинает злиться. — А напомнить тебе про милого мальчика по имени Слава?

Он старательно пытается говорить не громко. Все же рядом есть люди. Тот же Артем. Но пара высоких нот все же отдают эхом.

Йонас выглядывает в окно и, схватив меня за руку, выводит на улицу.

Возле храма почти никого нет. Лишь две машины стоят.

— Когда ты прекратишь меня им попрекать? — спрашиваю я уже в полный голос, высвобождая свою руку. — Это было два года назад.

— А мы вместе пять.

Прикрываю веки и кажется, что за пару секунд перед моими глазами мелькают картинки всего того, что случилось со мной за эти, озвученные Йонасом, пять лет. Причем кадры, что я вижу, совсем не радужные.

— А с женой ты вместе уже двадцать лет, — напоминаю я и открываю глаза. — И я до сих пор считаю, что это ненормально — любить сразу двоих.

Да, это он мне так говорит. Что любит нас обеих. Правда по-разному. И вряд ли он трахает жену так, как трахал меня вчера.

— Ты хочешь, чтобы я развелся? — о, и этот вопрос я слышу часто. И я отвечаю, сразу, не раздумывая:

— Нет, не хочу.

Йонас снова хватает меня за руку, но не сильно, а со странной осторожностью. Притягивает к себе и спрашивает чуть ли не касаясь губами губ:

— А чего ты хочешь, Бельчонок? Ну же, говори.

— Что бы ты определился, что и кто тебе дороже, — нахожу я что сказать. И я искренне надеюсь, что он выберет семью.

— Как можно выбирать между двумя дорогими сердцу вещами?

— Вещами? — возмущаюсь я. — Я и Анна для тебя вещи?

— Не цепляйся к словам, — Йонас оглядывается и смотрит на один из двух припаркованных автомобилей. В нем кто-то сидит и машет Йонасу рукой. — Ты очень плохо себя ведёшь, Бельчонок, прекращай меня доводить и выводить. И все будет у нас, как раньше, — он целует мое ухо. — Я вечером к тебе загляну. Попрощаться.

Мурашки ползут по спине. Стоит только представить это наше прощание, после вчерашнего ничего хорошего я не

жду. А Йонас еще раз целует меня, на этот раз в щеку, и отходит. Смотрю ему вслед, вижу, как он садится в автомобиль и уезжает.

— Куда тебя отвезти? — этот вопрос заставляет меня дернуться, неожиданно, настолько, что в висках начинает стучать.

Глава 8

Артем

Я наблюдал за ними в костеле. И как на улице они разговаривали тоже смотрел. Из витражного окна, под которым Йонас и Бэлла, как специально, стояли.

Чувствую, что-то не так. Вижу выражение ее лица. Ей больно. Даже страшно, хотя Бэлла и пытается держаться.

Нихера не понимаю — почему тогда она с ним?

Когда Йонас идет к тачке, я решаю выйти. Мне было велено моим новым хозяином Бэллу до дома доставить.

Спрашиваю девушку куда ее отвезти, а Бэлла дергается от моего вопроса, как черт от ладана.

— Напугал, — говорит она.

— Извини, — пожимаю плечами, — ты, вообще, как? В смысле, как себя чувствуешь.

— Хреново, Артем Боев, — фыркает девушка и невольно поправляет волосы, которые неожиданно поднявщийся ветер трепит. А я подмечаю, что на солнце, ее волосы в рыжину отдают, переливаются.

— Знаешь чего, — она жуёт губы и кивает на автомобиль, единственный, что стоит сейчас у костела, на котором я семью Лейтовичей привёз, — хотя нет. Отвези меня, пожалуйста, домой.

Мы идем к автомобилю, садимся. Я завожу тачку и плавно покидаю территорию у костела.

Всю дорогу Бэлла задумчиво молчит, а когда я уже торможу у ее подъезда, вдруг выдает:

— Слушай, я вчера лишнего тебе наговорила… Короче, не бери в голову. На меня вообще не стоит внимания обращать, я иногда дурной бываю.

Не спорю, даже киваю. Потому что понимаю, что не стоит ей говорить о том, что обращать на все и всех внимание — это моя основная задача. Как там Бэлла вчера сказала? "Уходи из этого ада, пока не поздно". Только вот, можно сказать, что мне поздно. Спустившись в ад, ты уже обратно не вернёшься. И я осознанно на это пошел. Игра стоит свеч. А у меня есть те, кто огня подать может.

— Во сколько за тобой завтра заехать? — спрашиваю, Бэлла хмурит носик. — У нас первое занятие по вождению.

— А, точно. Давай часиков в десять?

— Хорошо, до завтра

— Пока, — бросает она и выходит из тачки.

Провожаю ее взглядом, а затем в ресторан еду.

Парни на входе уже встречают меня как родного. Тут быстро своим становишься.

В зале пусто, лишь один столик занят, за ним Йонас сидит в компании взрослого мужчины со шрамом на скуле. Причем шрам довольно свежий.

За барную стойку сажусь и лицом к залу поворачиваюсь. Достаю телефон и, делая вид, что что-то печатаю, аккуратно фотографию Йонаса и его собеседника.