Не называй меня майором...
Шрифт:
Никола прошел к одной из колонн и сразу вписался в обстановку, застыл, уткнув лицо в воротник…
Бесцветная личность – мелкие черты безбрового узкого лица, взгляд, устемленный в сторону, бледные вытянутые скулы. Подстать был и прикид – старое пальто, кепка. Худые плети рук, которые знали и финку, и лезвие. Заточка и сейчас грела ему ладонь…
***
Последняя электричка уже показалась на дуге. Вскоре
На платформе её заметили. Среди пассажиров произошло движение.
Никола не поднимал головы, но все видел.
Двое – молодых, спортивного вида, в одинаковых куртках, без головных уборов – показались из подземного перехода неожиданно. Всматриваясь в ожидавших поезд, быстро пошли по платформе – они кого-то искали.
Оба были не из тех, кто мотается ночью по пригородным электричкам. Никола обратил внимание на их обувь: подошвы и каблуки выглядели абсолютно новыми, несношенными…
«Только что вышли из своих тачек… Не менты!»
У ментов таких возможностей не было.
«Но тоже прошли подготовку. Обученные… – Никола продолжал д о г о н я т ь. – И платит им не власть, а кто-то по-богаче…»
Оба направлялись в сторону головного вагона.
Они поравнялись с Николой, когда у одного в руке протарахтел сотовый. Белесый, с прямо – угольным лицом поднес трубку ко рту:
– На связи…
Никто из блатняков не стал бы так отвечать.
«Тебе бы ещё руку к козырьку…»
– Мы сейчас на перроне в Нижних Котлах… – Тот четко отчитался перед кем-то выше по званию. – Начинаем зачистку…
Словечко было знакомое, но из чужой «фени» – не тюремной, не блатной.
Эти тоже были бандиты.
«Но не блатняки. Бывшие менты или фээсбэшники…»
Нынешние авторитеты, их бойцы устроили на воле полный беспредел . Дергались, как хотели. Ни с кем не считались.Только в тюрьме начинали понимать: главная-то власть в зоне не у них – у в о р о в. На воле по-скромнее бы…
Никола, не подняв головы, сделал несколько шагов по платформе. Было интересно.
До него долетело несколько фраз. Белесый продолжил:
– Сейчас оттуда звонили. О н и уже в Домодедове н а п а р к е. Ждут остальную команду…
Никола не удивился, когда он закончил по-военному:
– Да, товарищ подполковник…
Разговор оказался короткий, сухой.
Никола заметил: куртки у обоих были надеты поверх одинаковых добротных костюмов. Похоже, это было формой одежды…
Он, наконец, в ъ е х а л по-настоящему:
«Частные охранники под чьей-то сильной крышей… Бывшие офицеры спецслужб!»
Теперь все стало понятно.
На всякий случай Никола быстро
Приближавшийся со стороны Москвы сцеп уже тормозил.
Почти все садились в первые вагоны – ближе к поездной бригаде: время ночное, серьезное…
Посадку не затянули. Машинист дал свисток…
В ближайшем от Николы тамбуре свет не горел. Несколько молодых парней, по виду поддатых, задиристых, в поисках потехи, поглядывали на платформу
Эти были опаснее всех.
Старый вор миновал тамбур и оказался в соседнем вагоне – моторном, обшарпанном, дребезжащем. Пассажиров в нем было мало – четыре человека, все в разных углах.
Никола прошел в конец вагона. Сел лицом по ходу. Сзади была стенка. Отсюда ничего не грозило. Секретный агент к о н т о р ы не мог об этом не заботиться постоянно. Впереди он наблюдал тех, кто мог идти по составу от головы, сбоку косил глазом в ближайший тамбур.
Появление частных охранников неизвестного агентства в электричке насторожило. В любом случае следовало быть настороже.
«Кто знает, что у них на уме, у этих к о з л о в…»
Свою жизнь Никола прожил как человек вне общества, вне закона. Про воровские годы не сле – довало и говорить – вышел, подсел, снова вышел, снова зона… Но даже в последние годы. Несмотря на работу с Игумновым, а, может, и благодаря ей…
В любой момент – на улице, у ларька, в электричке его мог окликнуть кто-то, кто сидел с ним в камере, по чьим расчетам он сейчас давно в к р ы т о й, на усиленном режиме и неизвестно когда освободится. А он вот он…
«Не объяснишься…»
Все заказано: ни знакомств, ни друзей, ни откровений.
Менты охранять не станут.
«У них и на себя-то нет сил… Только сам. Смотреть и смотреть в оба…»
Загул не решил ни одной из проблем. C отходняком они возвращались. И даже добавились новые.
Предстояло помириться с сожительницей. Явиться к Куму. С повинной, с пустыми руками…
Игумнов, конечно, разыскивал его. И в Истре, и в Домодедове. Должно быть, послал за ним своего старшего опера – Качана.
Никола не любил ментов, хотя и работал на них. Его подписали на сотрудничество с ментами против желания. В зоне. Выхода не было – впереди корячились вилы: новый срок. Тут на все пойдешь. Исключение он делал для Игумнова. На кума можно было положиться. Никола в том убедился…
Впереди на межвагонной площадке стукнула дверь. Кто-то шел вдоль состава. Потом со стуком отъехала вторая – малого тамбура …
«Они…»
Частные охранники, которых Никола видел в Нижних Котлах, показались в проходе. Они шли гуськом – кого-то разыскивали.