Не оглядывайся вперед
Шрифт:
Сетки три-и-и?!
А! А! А! Сетки три-и-и!
А! А! А! Сетки три-и-и!
Допри-и-и!
Финальный риф-напор!..
Cоda: короткий спаренный удар!..
(В последнем «А! А! А! Сетки три» я почувствовал, что уплываю… что от меня остается один лишь голос… Не напортачил ли я при этом с бас-партией?..)
***
Почему я предложил Светлане зайти ко мне?..
Зачем за книжками в шкафу отыскал от себя же спрятанные полбутылки муската «Лоёл»,
Не было ли это тем, что называется «поиметь свое детство»?..
***
Всё покатилось, как колесо под гору.
И вышли мы из-под этого колеса свободными и обновленными!
– Гран-при Каннского ипподрома, – отозвалась о «Белочке» Светлана во время очередного посещения моей берлоги.
Ревнует, – подумал я.
Светлану перевели в другой сектор, вне юрисдикции Валентина Валентиновича, и тот быстренько переключился на новую «гражданскую жену»… назовем это так… Вследствие чего мое «сяду… и не на жопу…» естественным образом аннигилировалось. Как и все угрозы гражданской казни нашего славного бит-квартета: новый куратор рок-н-рольного направления нашего прихода сходу выразил нам свою симпатию. Мы стали вольны делать все что заблагорассудится! От выражения «благой рассудок», разумеется. Жопу, на которую я не сел, со сцены показывать по-прежнему не рекомендовалось.
Глубже и свободнее всех вздохнула Яна: со Светланой они больше не пересекались… Второй по интенсивности свободный вздох принадлежал мне: я снял с души грех гендерной неразберихи между девочками…
На сцене же вместе с нами по-прежнему безобразничал «Ян» в этих своих неподражаемых усиках. С тоской поглядывавший на них Олик усилил тайное обхаживание предмета своего обожания. Плел, что называется, сети. Как умел.
Новый куратор с удовольствием аплодировал нам из царской ложи на каждом нашем концерте после каждого нашего номера: после «Феличиты», «Мани», «Easy street», «Крепче держись», «Мини», «Сетки три» и «Алконавта Мони» (молодеченские держали слово, да и «Сетки три» внесли свой вклад в дело припечатывания их к креслам до самого финиша программы). На всё про всё уходило теперь практически целое отделение. Притом не всегда мы работали на чьем-либо разогреве. Нас явно «внесли в список». Где-то на горизонте, может быть, уже светил наш разогрев именитых гастролеров во Дворце спорта… По городу поползли слухи о «безбашенной банде», беспрепятственно исполняющей мировые хиты.
Золотые времена!
О которых можно было бы – бесконечно…
***
– Александр Александрович, пожалуйте к нам в гримерку, – пригласил я после очередного концерта нашего нового покровителя. – Это только называется «гримерка», а сейчас она…
– Ну почему же… только называется?.. Неужели никому из вас не нужно разгримировываться? – лучезарно улыбнулся он мне.
– …А сейчас она столовая. От слова «поляна»… – под мороз на лопатках (откуда он узнал?!) распахнул я дверь перед ним.
– Не волнуйтесь, я сохраню ваш секрет… – пока мы еще не вошли, шепнул он мне на ухо, подтвердив сказанное кивком с закрыванием глаз.
Поляна, не изобилуя разнообразием,
Надо будет вставить всем за эксплуатацию Яны… «Яна»… – подумал я. – Не раскрылась ли она своими сервировочными хлопотами перед Мэтью и Ли?..
– Шампанское?.. – вырос перед Александром Александровичем Мэтью с белоснежным полотенцем, перекинутым через руку.
– Приятно видеть подобный сервис в чисто мужском коллективе… – посмеялся Александр Александрович. – В мое время… хотя, кажется, я не старше вас, Михаил… не так ли?.. начинали с пива…
– …с добавлением «Пшеничной», – подхватил Мэтью.
– …это называлось «ёрш», – следя за наливающим Мэтью, продолжал наш новый босс. – Культура коктейлей, воспетая в «Москва – Петушки», в наших палестинах вышла именно оттуда…
мы сделали вид, что не интересуемся запрещенной литературой.
– …вышла и дошла до «Ромашки», – весело глаголил Александр Александрович, – воспетой бит-квартетом «МЯМЛО».
– Есть вопросы к нашему названию? – спросил я.
– Нет. Нет. Что вы! Пошедшее в народ слово – не поймаешь. Вылетело. То, что я слабо себе представляю объявление вашего коллектива на… закрытом мероприятии… вы понимаете, о чем я… – моя личная проблема.
А он провокатор, – мысленно заключил я, заодно вспомнив мое приглашение его в гримерку. Вслух же спросил:
– А какое бы вы, Александр Александрович, предложили название?
– «Лямуры», – резко повернувшись, посмотрел он мне прямо в глаза (раскрывая перед нами свою осведомленность обо всем, что делается у нас в коллективе). – «Песняры», «Верасы», «Сябры» – коллективы народные, всенародно любимые, а «Лямуры» – молодежная группа, пародийным образом обнажающая нездоровые тенденции в жизни и в музыке. Как вам такое? Оп-па! А что это мы приуныли? Шуток не понимаем? Я шучу! Саечка за испуг!.. – похихикав, он занялся своим шампанским.
Вслед за ним все мы быстро промочили горло.
– А в этих ваших «Трех сетках» Ян… не играет?
– Я пою: А! А! А! Сетки три-и-и, – «спел» «Ян» свою, третьим голосом, партию.
– А я даже не пою, – откусывая бутерброд, вякнул Ля.
– Гитара, бас и ударные, – с бутербродом же во рту подтвердил я. – Как в оригинале. Жесткая вещь.
– Ну, вы-то как раз, – тоже закусывая чем бог послал, обратился к Ля наш босс, – на переднем плане. Со своей картошкой. Хоть и на заднем. Кстати, картошечка та самая? – указал он на миску с вареным картофелем.
– Та самая… – «подтвердил» «Ян»… под взглядом босса добавив: – Александр Александрович…
– Язык сломаешь, правда? Сан-Саныч – тоже не в ту степь: какой я Сан-Саныч? Мне до Сан-Саныча еще лет сорок: очки, лысина, бородка, мы-мы-мы… – прошамкал босс… – Мямло какое-то…
– Мы на «Лямуры» согласны, – сказал я.
– То есть, ни о какой демократии в бит-квартете «МЯМЛО» и не слыхивали? – расцвел он. – Вы, Ян… согласны?
– Не слыхивали, – подтвердил «Ян». – А что это такое, демократия? Александр Александрович.