Не он
Шрифт:
— Куда уехал папа? — в полумраке Элинор замечает, как он расстроено хмурит бровки.
— Я не знаю, Джонни, — ласково погладив сына по волосам, абсолютно честно признается Лин. — Главное, что теперь мы вместе. Теперь ты самый главный мужчина в нашей семье, Джонни. Самый сильный и смелый.
Малыш серьезно смотрит на мать, обдумывая услышанные слова.
— Такой же сильный, как железный дровосек из сказки про волшебника?
— И такой же храбрый, как лев, — сквозь слёзы улыбается Элинор, крепко обнимая сына. Молчаливые слезы радости без остановки стекают
— Ма-ма, — распахнув светлые глазки, по слогам произносит Милли и, выбравшись из-под одеяла, перелезает через брата, забираясь на Элинор.
— Моя малышка, — голос Лин срывается от эмоций, пока она обеими руками держит в объятиях свое двойное сокровище. — Мама здесь, мама всегда будет с вами.
Обласканные и зацелованные матерью дети снова засыпают, а Лин еще долго смотрит в темноту за окном. Она размышляет о том, почему минуты самого чистого счастья пролетают так быстро, как бы не хотелось их удержать, а страх и печаль никуда не исчезают даже в самые светлые моменты жизни. Люди по своей натуре ненасытны, им всегда хочется больше, и немногие умеют ценить то, что дается здесь и сейчас. Лин никогда не была жадной, она знала цену выпавшему ей шансу, но в один роковой момент позволила гневу войти в ее сердце и чуть было не потеряла все.
Теперь, когда самое страшное осталось позади, пришло время открыть крышку шкатулки с проклятием и взглянуть в лицо своим кошмарам.
Стоила ли игра свеч, и кто в конечном итоге проиграл?
Ответа она не знала, и белый мишка Барни, с добродушной улыбкой поглядывающий на нее с подоконника одним глазом, тоже хранил загадочное молчание. Что из того, что она вспомнила, являлось реальностью, а что внушением и вымыслом? Возможно, она поймет это утром, вернув круглую бусину, все еще зажатую в ладони, на плюшевую мордочку медведю.
— Мой главный свидетель, — с усталой улыбкой шепчет Лин, подмигивая Барни.
Жаль, что плюшевые медведи не умеют говорить. В детстве Элинор верила, что ночью куклы оживают, и не раз пыталась подсмотреть из-под одеяла, чем занимаются игрушки, когда хозяйка засыпает.
— Моя мать говорила, что вселенная исчезает, как только мы закрываем глаза. Мне было шесть лет, может меньше, но с тех пор я сплю с открытыми глазами.
Она вздрагивает, услышав негромкий вкрадчивый голос, который никогда не являлся плодом ее больного воображения. С самого начала ОН был настоящим, как и игра, в которую ОН втянул ее, не посвятив в правила, не спросив согласия и не озвучив цель — его цель.
— Я не думала, что у тебя хватит наглости явиться сюда, — с трудом выговаривает Элинор, глядя на загородивший безобидного мишку зловещий темный силуэт, неподвижно застывший у окна. Света прикроватных ночников недостаточно, чтобы выхватить из сумрака весь облик ночного незваного гостя, но ее больше не обмануть бездарными фокусами сумасшедшего шарлатана.
— Я обещал ответить на твои вопросы.
— А если у меня их не осталось?
— Тогда я уйду, — с убийственным спокойствием звучит ответ.
— Убирайся, — шипит Элинор, дрожа от ярости. Ее взгляд успевает уловить быстрое движение от окна к двери. Тень бесшумно ускользает из спальни, прежде чем Элинор успевает сказать хоть слово. Кислород горит в лёгких, сердце обливается кровью от разом вскрывшихся рубцов. Бессильно зарычав, Лин выбегает следом в узкий коридорчик и сталкивается лицом к лицу с Тэмзин Саммерс.
— Он не из тех, кто позволит манипулировать собой, — произносит блондинка, удерживая задыхающуюся Элинор за плечи. — Его уже нет здесь. Успокойся! — приказывает Тэм, и ее жесткий беспристрастный тон удивительным образом выключает зарождающуюся истерику. — Я расскажу все, что ты хочешь знать. Если ты, конечно, готова принять то, что так настойчиво пыталась стереть из памяти.
Глава 9
Три года назад
— Платье — чистый секс. Надо брать, — расправляя складки голубого шелка на выпирающем животе Элинор, с одобрением заключает Тэмзин. — Беременность тебе к лицу, — в голубых глазах Саммерс появляются задорные искорки. — Вот увидишь, Крис будет в восторге.
Последняя реплика отнюдь не вдохновляет. Лин с сомнением пожимает плечами, рассматривая свою округлившуюся фигуру в излишне откровенном наряде.
— Не знаю. Мне кажется, это слишком…, — размышляет Элинор.
— Я знаю. Это то, что нам нужно, — заверяет Тэмзин. — Сегодня особенный день. Ты должна выглядеть сногсшибательно.
В примерочной не так много места для двоих, и Саммерс вынуждено стоит за спиной Элинор. Тэм заметно выше и стройнее, чем ее глубоко беременная подруга, что совсем не вдохновляет Лин на покупку.
— Я выгляжу, как сногсшибательная корова, — тоскливо ухмыляется Элинор, замечая каждый лишний килограмм под обтягивающим платьем.
— Выкинь из головы эту гормональную дурь, — поджав губы, отчитывает подругу Тэм. — Нет ничего сексуальнее для мужчины, чем любимая женщина, ожидающая рождения общего ребенка. Ты так долго этого ждала и должна светиться от счастья.
— Я и свечусь, — выжимает улыбку Лин, покрутившись перед зеркалом. — Как огромная рождественская елка.
— Не огромная. Ты прекрасна, Элинор. Очень красивая будущая мамочка. Кстати, вы с Крисом уже решили, как проведете вечер? — любопытствует Тэм, бросив беглый взгляд на ценник.
— Приготовлю ужин. Побудем дома вдвоем.
— Как скучно, — поморщившись, вздыхает Тэм. — А платье берем, — отрывая бирку, решает подруга. — Я оплачу, — поспешно добавляет она.
— Это лишнее, я сама…, — хмурится Лин, переодеваясь в свою мешковатую одежду.
— Да брось, мне в радость сделать подруге приятный сюрприз, — заверяет Саммерс с подкупающей искренностью. — Тем более повод подходящий.
— Тогда и себе выбери. У тебя тоже праздник, а я так зациклилась на годовщине, что забыла о твоем дне рождении.