Не отпускай мою руку
Шрифт:
Софа, убаюканная, засыпает. Дышит ровно, спокойно, доверчиво.
Марсьяль смотрит на часы. Он придет вовремя.
15 ч. 57 мин.
Пропустив две легковые машины и грузовичок, Марсьяль пересекает шоссе. Ни одного полицейского поблизости не видно.
И внезапно перед ним открывается бухта Каскадов. Великолепный вид. Водная феерия в обрамлении пальм, терминалий и панданов, словно посаженных здесь старательным садовником. Пейзаж замыкают склоны вулканов, оттуда сплошным занавесом падает вода. Через ручей, вьющийся между мостом и камнями, она утекает в
Марсьяль осторожно продвигается вперед. Любители пикников заняли все беседки, столы и деревянные скамьи в тени деревьев. Их машины смирно стоят на стриженой лужайке, выделенной под парковку.
И только одна нарушает запрет. Она пристроилась в самом недоступном месте, за пристанью, позади груды камней.
Черный кроссовер. «Шевроле каптива».
Перед ним стоит мужчина. Маленький, плотный, смуглый, в низко надвинутой бейсболке защитного цвета.
Марсьяль не понимает. Он вцепляется дрожащими пальцами в бежевое одеяло.
Приближается к нему еще метров на десять.
Малабар пристально смотрит на него и улыбается, как будто ждал его. Марсьяль внезапно застывает, словно парализованный, только сердце отчаянно колотится.
На этот раз он его узнал.
42
Опасно вытаскивать на поверхность прошлое…
15 ч. 29 мин.
Старая креолка не вошла в помещение жандармерии. Она поставила свою большую полотняную сумку на ступеньку и осталась ждать у порога, пока кто-нибудь ее заметит.
Кристос увидел ее, когда вышел покурить. Сколько же времени креолка здесь проторчала? Несколько минут? Или час?
— Лейтенант Константинов? — растягивая слова, спросила она. — Меня уговорила сюда пойти мать вашей начальницы, Лайла Пюрви. Надеюсь, это важно, а то хозяева не очень-то любят, когда у них веранда остается наполовину прибранная.
— Это зависит от вас, Ева Мария. Только от вас. Входите, прошу.
Кристос сунул сигареты в карман. Ева Мария Нативель не сдвинулась с места. Она вообще его услышала?
— Нет, — в конце концов пробормотала она, — нет, я пришла не для того, чтобы… чтобы… как это у вас говорится?..
— Дать показания?
— Да… показания. Я пришла просто для…
Не закончив фразы, старуха уставилась на бессильно свисавший трехцветный флаг.
— Для того чтобы рассказать мне историю? — Младший лейтенант пытается ее расшевелить. — Историю вашей племянницы Алоэ.
— Потому что я обещала Лайле это сделать.
Кристос смотрит на нее. Глаза у старухи такие же ярко-синие, как креольская косынка, прикрывающая ее волосы. В пятидесяти метрах от них, между домами, виден почти пустой пляж.
— Может быть, нам лучше немного пройтись?
Ева Мария улыбается.
— Отличная мысль, лейтенант. Возьмете у меня сумку?
Они бок о бок идут к пляжу, идут посреди улицы, нет ни одной машины, никто им не мешает. Проходят мимо оранжевой вывески парикмахерской.
— И скрытница же вы, Ева Мария.
Креолка шумно выдыхает с каждым шагом.
— Лейтенант, я сказала полиции все, что считала нужным. И ни разу не соврала.
— И вы продолжаете утверждать, что Лиана Бельон так и не вышла из тридцать восьмого номера отеля «Аламанда»?
Долгий вздох.
— Да.
— И что Марсьяль Бельон брал у вас тележку для белья?
Пауза. Посреди дороги. Мимо, едва не задев их, в сторону порта проносятся два мотороллера.
— И это тоже. Все произошло в точности так, как я рассказала.
— Но вы забыли сказать нам о том, что знали Марсьяля Бельона раньше. Что десять лет назад он жил с Алоэ Нативель, вашей племянницей.
Они идут дальше. Проходят три шага. Прямо перед ними, сразу за рестораном «Поль и Виржини», пляж. Еще тридцать метров. Никак не добраться.
— Лейтенант, какое отношение эта давняя история может иметь к исчезновению Лианы Бельон?
— Я жду, что вы мне это скажете, Ева Мария. Что вы расскажете мне историю вашей племянницы.
Старая креолка снова останавливается. Из ее глаз по морщинам текут слезы. Кристос, будто заботливый зять, берет ее под руку и поддерживает, пока они, метр за метром, приближаются к пляжу.
— Алоэ была золотая девочка, лейтенант. Такая милая, растила четырех братьев и сестер и никогда не жаловалась. И такая хорошенькая. И пахло от нее приятно. Ванилью. В моем саду всегда росла ваниль. Она каждый вечер после школы часами там оставалась. Вот потому я и не рассказала вам об этом. F'e l`eve lo mort, [40] лейтенант…
40
Опасно будить прошлое. — Примеч. автора.
F'e l`eve lo mort?
Они спускаются по короткой бетонной лестнице, Ева Мария останавливается едва ли не на каждой из девяти ступенек. Добравшись до последней, она опирается на плечо младшего лейтенанта и бесконечно долго разувается. Осторожно идет по песку, держа в руке свои полотняные тапки.
— Я уже знаю эту историю, Ева Мария. (Кристос старательно выбирает слова.) Жизнь к ней жестока, мужчины ее бросают, сначала Марсьяль Бельон, потом Муругаин Панианди, «Кап-Шампань» закрывается. Ева Мария, мне необходим точный ответ. Алоэ очень сблизилась с маленьким Алексом Бельоном. Она заботилась о нем больше, чем его родители. Была ли она на пляже Букан-Кано в тот вечер, когда Алекс утонул, третьего мая 2003 года? Можно ли считать, что она в какой-то мере виновата в гибели мальчика?
Ева Мария останавливается и бесконечно долго наблюдает за летящим над ними фаэтоном, потом с негодованием отвечает:
— Так вот оно что? Вот что вас так занимает? Вы думаете, я соврала, чтобы защитить племянницу?
Надтреснутый смех Евы Марии несется над лагуной.
— Господи… Бедная моя Алоэ…
Старуха садится на песок и пропускает через свои сморщенные руки тысячи песчинок. Кристос, немного поколебавшись, садится рядом.
— Алоэ и Марсьяль Бельон были красивой парой, он куда больше подходил ей, чем эта дубина Муругаин, несмотря на то что Марсьяль был старше. Но с каждой неделей он все больше сам занимался сыном. Молоденькая и хорошенькая нянька-креолка была ему нужна все меньше и меньше. Алоэ поняла, что рано или поздно он бросил бы ее ради другой девушки, такой же хорошенькой, но постарше.