Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2
Шрифт:
После этого наступил перелом. Атака Верткова выдохлась. Я продолжал ускользать от него. А затем постепенно усилил давление. Под конец раунда получилось так, что это я теперь осыпал Дикого легкими быстрыми джебами, а он уже обессиленно защищался.
В перерыве Худяков сказал:
— Что ты телишься? Он уже поплыл. Давай, закончи бой быстрее и пошли домой.
Но я решил довести задуманное до конца. Несмотря на усталость, Дикий казался несокрушимым малым. Я не хотел рисковать. Лучше я продолжу политику изматывания. Дольше, но вернее. И возьму его в самом конце, очками.
В итоге оставшиеся раунды я продолжал ускользать от Верткова в начале, зато потом уже он пытался уйти от меня. Я не форсировал события. Просто методично и жестоко загонял Дикого в звериную яму. Бил его, как грушу, держась на расстоянии и предпочитая контратаки.
В конце последнего раунда противник попытался снова напасть на меня. Собрал последние силы и ринулся в бой, надо отдать ему должное. Но из-за усталости эта его попытка провалилась еще быстрее. А мне позволила набрать еще очков, обработав его боковыми.
Один раз Дикий даже споткнулся и упал на настил. Правда, тут же вскочил, но было ясно, что ноги уже не держат его от усталости.
Наконец, раунды закончились и судьи объявили победу. Я не особо удивился, когда рефери поднял мою руку.
Том 2. Глава 4. Паршивый выдался денек
Когда я спустился с ринга, Худяков порывисто обнял меня.
— Молодец, Рубцов, ты просто молодец, — сказал он. — Честно говоря, у меня были сомнения насчет исхода этого боя. Но ты каждый раз удивляешь меня. Как это мы раньше не замечали твоего таланта?
Я пожал плечами. Я слишком устал, чтобы спорить. С одной стороны, похвала так себе. Все-таки это как раз задача тренера, разглядеть будущего чемпиона.
С другой стороны, я разделял мнение, кажется, Эйнштейна, что талант — это девяносто процентов пота и десять процентов вдохновения. Расслабляться нельзя. Надо работать дальше.
Только теперь я понял Касдаманова. Сразу после победы надо снова идти в спортзал, а не в ресторан. Хотя сегодня я не отказался бы посидеть с Закоповым и Паровозом в кафе. Но нельзя. Никак нельзя.
Кстати, легки на помине. Худяков отошел к судьям и знакомым тренерам, а мои приятели вынырнули из толпы зрителей. Подскочили, хлопнули по плечу, с хрустом сжали мою ладонь в крепком рукопожатии.
— Молодец, Витька! — сказал Закопов. Лицо у него опухло после боя. Он уже успел победить в своем поединке. Хотя и видно, что бой у него тоже был нелегкий. — Тактика на высоте. Он сильный парень, сразу видно. Если бы ты с ним зарубился, он мог сделать из тебя фарш. А так ты его измотал, как быка на этой, как его…
— Корриде, — сказал я, улыбаясь. — Тебя тоже можно поздравить?
Мишка кивнул. Я крепко пожал ему руку. Глянул на Паровоза. Гигант стоял полусонный, широко зевнул, вытер глаза.
— Я не выспался, — сказал он. — Сегодня батя поднял ни свет ни заря. Сказал, опоздаешь на соревнования.
Димка Сазонов, он же Паровоз — потомственный боксер. У него отец и дядя, оба занимались боксом, оба кандидаты в мастера. Дед во время войны был разведчиком, тоже фанател по спорту и боевым искусствам. Батя сам привел Паровоза в секцию бокса. Каждый день спрашивал, как прошла тренировка, требовал, чтобы сын не пропускал занятия.
Это совсем другое дело, не то, что у меня. Когда Паровоз жаловался на строгий родительский контроль, я сказал ему, чтобы заткнулся. Он еще не знает, как ему повезло на самом деле.
— Ты уже тоже дрался? — спросил я с удивлением. По Димке и не скажешь, что уже провел поединок. — И как результат?
— У него тоже все на мази, — сказал Закопов.
Я пожал руку Паровозу, правда, с осторожностью. Он мог сломать кисть в своей здоровенной лапище. Спросил:
— Батя приходил?
Отец Паровоза, да и его дядя старались приходить на поединки сына и болели за него всей душой. Оба работали на деревообрабатывающем предприятии и отпрашивались с работы, чтобы поглядеть на успехи Паровоза.
Но сейчас Димка покачал головой.
— Не пустили его на работе. Какое-то ЧП, надо гнать план. Ну и хорошо, а то я волнуюсь, когда он приходит.
— Эх, Дима, ты даже не представляешь, как это классно, — вздохнул я с сожалением. — Когда твои родители болеют за тебя. Мои даже не спросили ни разу, как у меня все прошло.
Закопов помахал кому-то еще. На каждом соревновании он заводил множество друзей и приятелей.
— О, смотрите, сейчас Панов будет драться. Пошли, посмотрим?
Я покачал головой, а Паровоз устало вздохнул и набычился.
— Мне надо идти, дела, — объяснил я.
Паровоз прогудел:
— Я тоже пойду. Спать хочу.
Но Мишка его не слушал. Меня уговаривать не стал, знал, что бесполезно. Потащил Паровоза дальше, несмотря на то, что гигант протестовал. Я поплелся в раздевалку. Несмотря на то, что я устал гораздо меньше Верткова, все равно мне пришлось нелегко.
Сегодня я выложился на все сто. Но, с другой стороны, это был интересный опыт. Надо учиться двигаться, как можно больше и быстрее.
Вообще, я заметил, что у боксеров нынешнего времени как раз большие проблемы с маневренностью и техникой. Многие соперники отличались прямолинейностью. Надеялись на силу и мощь ударов, старались больше наступать, хромали в защите.
Если я сделаю подвижность одной из своих фишек, то сразу буду на голову выше многих своих противников. Хотя, мне больше нравились финты и ловушки. Ладно, посмотрим, это как раз тема сегодняшней беседы с Касдамановым.
В раздевалке мало народу. Основные поединки уже прошли. Многие участники уже отсеяны. Я устало сел на лавочку, начал переодеваться. Снял насквозь промокшую майку. Шорты тоже хоть выжимай. Теперь в душ и переодеться.