Не пара

Майрон Тори

Меня трясёт. Тело вибрирует от агрессии и злости, а в башке нет ни одной позитивной мысли. Только страх за жизнь моей куколки и жажда убить мудака, который посмел навредить ей.

Несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю и прикрываю глаза, пытаясь успокоиться. Но делаю лишь хуже. На внутренней стороне век снова загорается кадр с бледной Дианой, которая лежит в луже крови посреди стекла и плачет.

С-с-сука! В груди зарождается грозное рычание, и я сжимаю руки в кулаки, игнорируя боль в разбитых костяшках. Меня прямо-таки распирает от желания немедленно вернуться в особняк этой мрази и довести дело до печального финала. Причём печального для

нас обоих. Однако угроза загреметь в тюрьму за убийство ничтожества не пугало меня ни много лет назад, ни сейчас. Уроды, способные ударить или изнасиловать женщину, не должны спокойно ходить по миру.

Почему же тогда я остановился и прекратил превращать рожу уёбка в кровавую кашу? По одной лишь причине: потому что куколка меня об этом попросила. А точнее, жалобно и истошно умоляла перестать бить своего любимого Оливера, будто он самый лучший мужчина в мире, а не тварь, посмевшая поднять на неё руку.

Когда её громкие мольбы добрались до моего заплывшего яростью разума, я знатно охренел и разозлился ещё больше. Только на сей раз не на Оливера, а на Диану. Ведь я искренне не мог понять, какого хера она продолжает его защищать после всего, что он ей сделал?

Наверное, в своём неадекватном состоянии я бы непременно наорал на Диану, надеясь достучаться до её влюблённых бабских мозгов, однако вся ругань встала поперёк горла, когда я обернулся и увидел, что она потеряла сознание.

Вся ярость, жажда расправы, непонимание, боль и разочарование в том, что Диана, несмотря ни на что, любит и защищает этого сукина сына, мгновенно испарились. Остался только неведомый мне прежде страх.

За свою жизнь я повидал много крови, травм и ранений. Всё это никогда не пугало меня. Но в случае с куколкой… Блять! Страх за неё сковал все конечности и словно ледяной водой окатил с головы до ног, враз отрезвив разум от всепоглощающей злости. Я тут же отбросил мычащее от боли чмо и ринулся к ней. Я боялся двигать её повреждённую ногу и уж тем более касаться застрявшего в бедре осколка, поэтому просто поднял корпус Дианы с пола и уложил к себе на колени.

Толком не улавливал, о чём тараторила Агата возле уха. После её слов о том, что она вызвала скорую, я практически перестал её слышать. Все моё внимание принадлежало Диане. Я гладил её по волосам, вытаскивая из прядей мелкие осколки, шлёпал по лицу и громко звал, надеясь привести в сознание, но она не реагировала. Не издавала ни звука и совершенно не двигалась, а крови вокруг нас становилось всё больше и больше.

К счастью, скорая явилась буквально через пять минут после звонка Агаты. Как они умудрились приехать так быстро за город – не имею понятия, но мне было плевать. Я просто радовался, что врачи примчались в кратчайшие сроки, а спустя несколько минут (хотя в моём состоянии сложно было определить точно) они уже погружали Диану в неотложку. А я, не задумываясь, рванул внутрь следом. Мог бы, конечно, поехать на своей машине, но я не хотел оставлять Диану одну. Я должен был быть рядом.

– Дай мне ключи, я приеду на твоей тачке в больницу после того, как удостоверюсь, что с этим всё в порядке, – прежде чем я запрыгнул в машину скорой помощи, проговорила Агата, под «этим» имея в виду Оливера.

Рыжую беспокоило состояние его здоровья, а вот мне было по барабану, какими черепно-мозговыми травмами я наградил уёбка и к каким последствиям мне стоит готовиться. Плевать. Важна лишь Диана. Кроме раны в ноге и покраснения на скуле, я не имел понятия, какие ещё повреждения

ей нанёс этот мудак. И это убивало меня. А точнее, до сих пор убивает, потому что я уже который час хожу туда-сюда по больничному коридору и жду известий от врача.

А их всё нет и нет. Доктор не появляется, медсёстры молчат. А если заговаривают со мной, то лишь для того, чтобы попросить успокоиться.

Они дуры, что ли?! Как можно просить успокоиться человека, который морально погибает от неведения, в каком состоянии находится его любимая женщина, и будет ли с ней всё в порядке после случившегося?

Кажется, пока я жду появления врача, я теряю все нервные клетки, ругаю себя за то, что отпустил Диану две недели назад, и сотни раз продумываю в голове, что я сотворю с ничтожеством, если куколка не выживет или останется калекой. Вернусь и убью его! Если, конечно, он уже не окочурился. Или сломаю ему ноги. Или же обеспечу ему пожизненное в тюрьме строгого режима. Неважно. Вариантов много. Главное – сухим он из воды не вылезет. Даю слово.

– Мистер Моррис? – за моей спиной раздаётся мужской голос, и я резко оборачиваюсь, узнавая в нём того самого врача, которому санитары передали Диану, как только доставили в больницу. – Вы мистер Моррис? Муж пострадавшей?

– Нет, я не муж, но скажите, что с Дианой?

– Я должен поговорить с кем-то из её родственников.

Он прикалывается? Судя по его серьёзному лицу, нет.

– У неё нет родственников. Есть только я. Скажите, как она? С ней всё в порядке?

Врач бросает беглый взгляд на мои разбитые костяшки и крупные пятна крови на рубашке и недоверчиво поджимает губы, чем раздражает меня ещё больше.

– Это не я с ней сделал. Я её жених, – безбожно вру я, лишь бы выпытать нужную информацию. – И если я узнаю, что вы не сумели обеспечить её должным лечением, сделаю всё возможное, чтобы вы потеряли лицензию. Немедленно скажите, что с Дианой?! И желательно в понятной форме, а не используя ваши заумные медицинские термины!

Я готовлюсь уже схватить молчуна за грудки и встряхнуть, чтобы выбить вопросы силой – настолько я на взводе. Но, к счастью доктора, он наконец отвечает:

– Мы вытащили осколок из бедра и прочистили рану. Но так как стекло повредило крупный сосуд, девушка потеряла много крови, прежде чем нам удалось остановить кровотечение. Мы сделали ей переливание. Повезло, что у неё распространённая группа крови.

– А другие повреждения?

– Других опасных для жизни повреждений мы не обнаружили.

– Значит, Диана в порядке? Ей ничего не угрожает?

– Её состояние стабильное. Мы перевели её в палату, сейчас она спит.

Облегчение вырывается наружу в виде протяжного выдоха. Я зарываюсь пальцами в волосы и поднимаю взгляд к потолку. Никогда не верил в Бога или во что-то сверхъестественное, но сейчас на радостях начинаю мысленно благодарить высшие сила за то, что Диана жива и почти что невредима. А сразу после возвращаю взгляд к реальному спасителю, сумевшему оперативно помочь Диане.

– Спасибо большое, доктор. Спасибо вам и всем, кто вам помогал, – со всей искренностью благодарю я и сжимаю ему руку.

– Не за что. Мы просто выполняли свою работу.

– И справились на отлично. Я могу пойти к Диане?

– Как я уже сказал: она сейчас спит и наверняка просит до самого утра. Вы можете спокойно ехать домой, чтобы умыться, переодеться, поесть и поспать. А сюда вернётесь завтра.

– Нет, я никуда не поеду. Я хочу быть с ней рядом, если вдруг она проснётся раньше.