Не по правилам
Шрифт:
– Джим, если будешь так стоять, никогда не решишься. Посмотри на себя, ты уже дрожишь. Это у тебя что на груди, татуировка?
– Ага. Пятицветный питон. Восточный. Он обвивается по всему телу. Видишь?
– Майо с гордостью повернулся.
– Мне его накололи в Сайгоне в шестьдесят четвертом, когда я служил на флоте. Красиво, да?
– А не больно?
– Ерунда! Другие парни выставляют это так, будто они перенесли адские муки, но это просто бахвальство.
– Ты служил на флоте
– Ну.
– Сколько же тебе было лет?
– Двадцать.
– Значит, теперь тебе тридцать семь? И седина у тебя преждевременная?
– Наверно.
Линда посмотрела на него с задумчивым видом.
– Знаешь, что? Если решишься окунуться, не мочи голову.
Она снова вбежала в дом. Майо, застыдившись своих колебаний, заставил себя опустить ногу в пруд. Он стоял по пояс в воде, опасливо брызгая на плечи и грудь, когда вернулась Линда - со стулом, ножницами и расческой.
– Разве не прекрасно?
– Нет.
Она рассмеялась.
– Ну, хорошо, выходи. Я тебя подстригу. И бороду уберем. Посмотрим, на кого ты похож.
Через пятнадцать минут Линда оглядела плоды своего труда и удовлетворенно кивнула.
– Красив, очень красив.
– Ну, ты уж хватила.
– Он покраснел.
– На кухне я согрела воду. Иди побрейся. И не вздумай одеваться. После завтрака мы подберем тебе одежду, а потом... Пианино.
– Но я не могу разгуливать по улице голышом!
– смущенно возразил Майо.
– Не глупи. Кто тебя увидит? Давай, поторапливайся.
Они доехали до магазина "Аберком и Фитч" на углу Мэдисон и Сорок пятой улицы. Сдернув с Майо полотенце, в которое он стыдливо завернулся, Линда сняла с него мерку и исчезла в глубине магазина. Вернулась она с полными руками.
– Джим, я достала прелестные лосиные мокасины и костюм для сафари, и шерстяные носки, и походные рубашки, и...
– Слушай, - оборвал он.
– Ты знаешь, сколько это стоит? Почти полторы тысячи долларов!
– Да? Давай, сперва штаны...
– Ты сошла с ума, Линда. Зачем все это барахло?
– Носки не малы?.. Какое барахло? Эти вещи мне нужны.
– Такие как...
– Он начал подписывать ярлыки продажи, - как маска для подводного плавания с плексигласовыми линзами за девять девяносто пять? Для чего?
– Чтобы очистить дно пруда.
– А столовый набор из нержавеющей стали за тридцать девять долларов?
– Это если я заленюсь и не захочу греть воду. Нержавейку можно мыть в холодной воде.
– Она с восхищением смотрела на него.
– Джим, ты только взгляни на себя в зеркало! Вылитый охотник из рассказа Хэмингуэя!
Он покачал головой.
– Не представляю, как ты расплатишься. Надо быть поэкономней, Линда.
– Никогда, - возмущенно заявила Линда.
– Мне все равно, сколько оно стоит!
После дня напряженной физической и умственной работы пианино было установлено в гостиной. Майо в последний раз убедился, что оно не рухнет, и устало плюхнулся в кресло.
– Боже!
– простонал он.
– Легче было пешком идти на юг.
– Джим!
– Линда подбежала и бросилась ему на грудь.
– Джим, ты ангел. Как ты себя чувствуешь?
– В порядке, - проговорил он.
– Слезь с меня, Линда, я не могу вздохнуть.
– Как мне тебя отблагодарить? Я сделаю все, что хочешь, только скажи.
– А-а, - отмахнулся он.
– Ты меня уже подстригла.
– Я серьезно.
– Ты не собираешься учить меня водить?
– Разумеется. Я теперь вечно у тебя в долгу.
Линда села на стул, не сводя глаз с пианино.
– Не поднимай много шуму по пустякам.
Майо с кряхтеньем поднялся, сел за инструмент, смущенно улыбнулся через плечо и заиграл менуэт. Линда выдохнула и резко выпрямилась.
– Ты играешь...
– прошептала она.
– Немного учили в детстве.
– И умеешь читать ноты?
– Вроде бы.
– Научишь меня?
– Попробую, это трудно. О, вот еще что я сыграю.
Он начал калечить "Ликование весны".
– Прекрасно... Просто прекрасно!
Линда смотрела ему в спину, и выражение решимости крепло на ее лице. Она медленно подошла к Майо и положила руки ему на плечи.
Он поднял голову.
– Мм-м?
– Ничего, - ответила она.
– Ты играй, играй, а я приготовлю обед.
Но остаток дня Линда была так занята какими-то мыслями, что Майо стал нервничать и рано отправился спать.
Годный автомобиль нашли только часа в три на следующий день, причем не "кадиллак", а "шевроле". Они выехали из гаража на Десятой авеню и направились восточнее, где Линда лучше ориентировалась. Она призналась, что границы ее мира простираются от Пятой авеню до Третьей и от Сорок второй улицы до Восемьдесят шестой.
Девушка передала руль Майо и предоставила ему возможность тащиться вниз по Мэдисон, упражняясь в остановках и стартах. Пять раз он терял управление, одиннадцать раз наезжал на машины и даже врезался в витрину - к счастью, без стекла.
– Черт, как трудно, - дрожа от напряжения, выдавил Майо.
– Главное - практика, - успокоила Линда.
– Не волнуйся. Обещаю, что через месяц ты будешь классным водителем.
– Целый месяц!
– Ничего не поделаешь, сам говорил, что плохой ученик. Останови здесь.