Не по сценарию
Шрифт:
Но знай, тебе любая будет рада,
Жаль, это не относится ко мне.
— Ты злишься? Или все-таки скучала?
— Сказала: ненавижу! — Мне ее лги.
Ведь если ты письмо то прочитала,
Бежать могла лишь только для игры.
В поле моего зрения вдруг попал мой партнер, с которым мы так успешно почти отыграли спектакль. Он стоял на сцене, замерев с открытым ртом. Безусловно, он узнал Артура Данилевского, чью пьесу он сегодня пытался сыграть. Пытался, потому что спектакль в итоге будет провальным. Про студию Льва Махова напишут много нелицеприятных
Но все эти мысли были лишь частью той карусели, которая вертелась в моей голове. Плевать на спектакль, на Махова, плевать на моего партнера. Сейчас решается моя судьба, решается, как спасти свою шкуру и выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. Возможно, если я доиграю этот отрывок, он уйдет? А то и просто исчезнет, так же неожиданно, как появился.
— Письмо? Я ничего не получала.
Играть я не намерена с тобой.
Ты все сказал в ту ночь, я все узнала,
И разве не уехал ты домой?
— Уехал, но письмо тебе отправил.
Я лично не посмел к тебе прийти.
— Но Гришка… вот подлец! Он не доставил
Мое посланье, полное любви.
— Не верю! Лжец! Я лишь одна из прочих.
И мне все это гадко, так и знай.
— Так быть моей единственной ты хочешь?
Тогда ответ в глазах моих читай.
Артур уже стоял совсем близко, и по сценарию он должен был изобразить поцелуй. То есть развернуть меня боком к залу и склонить голову, загородив собой от зрителей. Но я-то знала, что изображать он ничего не будет. Он все сделает по-настоящему, а я этого не хотела. Но бежать было некуда и поздно. Еще один шаг, Артур обнял меня, прижал к себе и поцеловал. Жадно, до потери дыхания, не заботясь о том, что в зале наш горячий и почти неприличный поцелуй все видят.
Притихшие было зрители снова зашумели. Кто-то одобрительно, кто-то возмущенно, раздались даже редкие аплодисменты, но звуки доносились до меня как сквозь вату. Артура окружающая обстановка будто вовсе не смущала, он продолжал целовать меня, и делал это так, будто мы были в постели, а не на глазах у толпы людей. Что этот черт творит? Зачем он это делает со мной, с нами?
Я все-таки вырвалась и его рук, и это была огромная победа над собой. Оказавшись на свободе, я рванула за сцену, и мне не помешали даже пышные юбки моего костюма. Я прекрасно понимала, что спектакль останется несыгранным, а я нарушу условия контракта. Плевать. Инстинкт самосохранения вопил, что мне нужно бежать отсюда, как можно быстрее и дальше. Зачем я вообще поддалась на эту провокацию? Зачем вступила с ним в игру? Мне не победить его, никогда. А теперь и себя тоже.
За кулисами была небольшая деревянная лесенка, в пять ступеней, и я слетела с нее, как будто меня в спину кто-то толкал. Так оно и было, потому что всей кожей я чувствовала, что Данилевский идет за мной следом.
Прямо в полете меня поймали чьи-то руки. Я стала в панике биться, пытаясь вырваться, но меня держали крепко. Это был Лев, он тряс меня за плечи
— На сцену! Немедленно возвращайся на сцену! — протолкались наконец его слова в мой мозг сквозь звон в ушах.
— Она сейчас выйдет. Элли ведь настоящая актриса, — услышала я за спиной самый ненавистный и такой любимый голос. Артур был совершенно спокоен, в отличие от меня. Я ненавидела его за это. Обернулась на мучителя, в глазах пелена. Я что, плачу?
— Господин Данилевский, вы что делаете? Зачем это все? — зашипел Лев и на Данилевского. В его голосе слышались злость и отчаяние. Но Артур не смотрел на владельца студии. Он повернул меня к себе и стал большими пальцами стирать слезы со щек. Впрочем, Махову он ответил.
— Не переживайте, ваш спектакль ждет настоящий фурор. Хотя бы потому, что я на нем сделал предложение своей девушке.
Махов замолчал, оторопев от такой новости, а я в очередной раз задохнулась от того, что услышала. Артур говорил спокойно, даже слегка улыбался. И смотрел на меня с такой нежностью, что расценивать его слова как шутку просто не получалось.
— Иди доигрывай, моя Катерина. А потом мы с тобой поговорим. Мне нужно слишком многое тебе объяснить.
Потом Артур снова поцеловал меня в губы, легко и очень многообещающе.
— Давай, иди! — с отчаяньем подтолкнул меня Махов к выходу на сцену, и я наконец поняла, что там происходит. Мой партнер, оставшись на сцене в одиночестве, в совершенно неурочной ситуации, не растерялся и начал повторять какую-то уже сыгранную сцену, где звал Катерину. Зал шумел, но скорее взволнованно, чем возмущенно, и я поняла, что мне нужно срочно спасать ситуацию.
Еще минут десять – и весь этот фарс будет окончен. А после я смогу разобраться с тем, что со мной произошло. Я вытерла слезы и решительно отправилась к сцене. Плевать как, но я добью этот спектакль. Облегчение и благодарность в глазах моего партнера, который не бросил играть даже в нестандартной ситуации, согрели мне душу, и я очень постаралась отрешиться от истинных эмоций и выглядеть убедительной.
Мне оставалась сценка, где Катерина читает письмо от Софи, а после бежит топиться к пруду. Последний акт всегда удавался мне особенно хорошо, и я завершила свою роль без проблем.
Потом нужно было подождать монолог Андрея, а после нас ждал общий выход на поклон. Артура за кулисами уже не было, и Махов с очень озабоченным лицом сообщил мне, что господин Данилевский ждет меня в его кабинете.
— Если этот показ оказался провальным, я потребую с Артура Богдановича компенсацию. Я даже не знаю, что и думать. Что вы вообще устроили на сцене? — бухтел Махов, пока мы ждали окончания монолога Андрея.
— Потребуйте, — равнодушно ответила я.
Мне бы кто компенсацию выдал. Жаль, что на сердечные муки нет возмещения. Разве что лекарствами. Если так, то Данилевский мне до конца жизни корвалол покупать будет.
Мысли текли в голове вяло. После такой эмоциональной встряски я чувствовала сильную усталость. Может, мне все-таки все привиделось, показалось? И не было никакого Артура, и не ждет он меня сейчас в кабинете…
— Не вздумай сбежать, — прорвался сквозь мои мысли голос Махова. — Мне не нужны проблемы.