Не по сценарию
Шрифт:
Но на сценах с участием Влада пошло хуже. Там, где Элли должна была покориться мужчине, показать ему свою любовь, она безбожно фальшивила. Почти ни разу не попала в нужные эмоции. Выглядела сердитой, где нужно было быть нежной, на жаркие признания отвечала не страстью с примесью ужаса от собственной смелости, а холодностью. От рук Влада она сжималась, как будто ей неприятны его касания, и как бы ее партнер ни старался, она никак не могла расслабиться. А еще постоянно смотрела на меня, и в эти моменты я ловил в ее глазах неуверенность и страх.
Когда Эдик недовольным
Нет, Элли – актриса, и талант у нее есть. Но что-то держит внутри, мешает, как тяжелая колода, которой подперли дверь. Мысль о том, что ей нравится Влад, и это вызывает стеснение, я быстро отмел. Она не смотрела на своего партнера так, как смотрят влюбленные женщины. Но что же тогда?
Внезапно меня осенило. Тот огонек, который я разглядел – это жаркая, страстная, порочная натура. Возможно Элли о ней не знает, лишь догадывается. А может, стыдится и прячет глубоко внутри, чтобы никто, не приведи боги, не догадался о том, какая она плохая девчонка.
Ну что ж, надо проверить свою догадку. И я сделаю это с огромным удовольствием. Уверен, если раскрою глубоко таящуюся в Элли чувственность, она станет именно такой, какой я хочу ее видеть. Но не сейчас, не при всех. Это будет индивидуальный сеанс. После репетиций, когда все разойдутся по домам, я обязательно приглашу ее в свой кабинет. Официально вызывать ее не стану, для исполнения моего плана нужен эффект неожиданности.
Предвкушая сладкую игру, я вернулся к себе и, чтобы занять время, еще немного поработал. Дверь оставил чуть приоткрытой, чтобы увидеть проходящую мимо Элли. Но она все не шла. Уже и Марат, и Эдик с Марго зашли ко мне попрощаться, а в окно я увидел спешащих домой актеров, а моей феи все не было. Что ж, придется идти к ней в гримерку самому.
Но тут я увидел, как знакомая фигурка скользнула мимо приоткрытой двери и выглянул, провожая ее взглядом. Она все еще была в платье, и только поэтому я решил изменить свой план. Мне банально стало интересно, почему она еще в сценическом наряде и куда так торопится, настороженно оглядываясь по сторонам. Я вышел следом. Может, Элли решила еще порепетировать? Что ж, это даже лучше моего изначального плана.
Девушка осторожно шла по коридору, стараясь ступать бесшумно, и так ей шло это платье, так умело она подбирала подол, будто всю жизнь только и носила подобные наряды. Сейчас Элли была похожа на принцессу, которая сбежала от слуг и нянек, чтобы погулять в саду, и теперь кралась по коридорам дворца, осторожно выглядывая за каждый угол, чтобы ее не обнаружили. Кем был в этот момент я? Наверное, ее стражем, который обязан следить за безопасностью своей подопечной. По крайней мере, именно так я себя и чувствовал, а моя фантазия уже рисовала десятки сцен, где и как я мог бы обнаружить себя.
Я тихо шел следом, наблюдая за Элли. Интересно, что она будет делать? Надеюсь, мои догадки про репетиции верные, и она не задумала ничего, что могло бы навредить моему театру.
Но, к своему облегчению, я оказался прав. Элли скользнула за массивные двери, оставив их открытыми, и направилась к сцене. Теперь только бархатная штора отделяла зал от холла. Я незаметно пробрался внутрь и встал у стены, продолжая наблюдать.
Элли поднялась на сцену, включила подсветку и начала репетировать отрывок, за который ее сегодня особенно яро отчитывал Эдик. А я залюбовался. Такой хрупкой и нежной Элли сейчас выглядела, такой невесомой и грациозной. И плевать даже, что продолжала фальшивить.
По сюжету отрывка, который она выбрала, Андрей встретил Катерину в саду и начал с ней флиртовать. У нее не получалось днем, и сейчас она никак не могла поймать нужный тон. Было видно, что девушка старается, злится, и я решил, что сейчас самое время выйти из своего укрытия. И я уже знал, что нужно делать. Всего лишь немного подкорректировать свой план, который я хотел осуществить в своем кабинете.
Я с удовольствием отметил, как девчонка испугалась моего появления. Я почти слышал ее мысли, которые сейчас метались в ее хорошенькой головке, и чувствовал неоспоримое преимущество перед ней. И я начал свою партию.
Как же ее задевали мои вопросы, и как же она старалась держаться! Но я ведь знаю, как вывести тебя на эмоции, моя куколка. И знаю, что хочу получить в итоге.
Элли так мило смущалась, прячась за маской приличной девочки-отличницы, желающей угодить тирану-начальнику, так мило злилась, что я возбудился. Снова почувствовал власть над своей жертвой, трепещущей во властном захвате моей воли. И мне не нужно было ее смущение, и покорность не была нужна. Я должен был взорвать тот порох, что она хранила у себя внутри. А после насладиться разноцветным фейерверком.
Это было просто. Вывести Элли из себя наглыми вопросами, сорвать с нее маску, слой за слоем обнажить ее чувственность, а потом лишь слегка коснуться, заставить испытывать, что она должна испытывать, когда умелый мужчина пылает к ней страстью.
Мне ничего не стоило стать Андреем, ведь я отчасти и был им, и я знал, что герой пьесы должен чувствовать. Но что еще важнее, я знал, что должна чувствовать Катерина. И я знал, что добьюсь от Элли именно этих эмоций.
Элли так плавилась в моих руках, как будто ее ни разу нормально не обнимали, не пытались доставить удовольствие. Может, мои дурацкие вопросы не были такими уж дурацкими, и доля правды в них есть?
Удивительно, но горячий поцелуй зацепил и меня. Не просто от чувства власти, а потому, что Элли сама по себе была вкусной, сладкой, такой невинной и такой искренней. А я ведь думал, что давно научился контролировать себя во время близости с женщинами. Или я все же чертов романтик, которого жизнь еще не успела доломать? Интересно, что на меня так подействовало? Затемненный пустой зал, женственное платье, каких не носят сейчас, красивое гибкое тело, облаченное в него? Или сладкий образ героини, который я так любовно рисовал в своем спектакле и которую сейчас смог увидеть на сцене?