Не покидай
Шрифт:
Он осекся, этот человек, потому что в таверну уже входил дородный полицейский.
– Фургон и кобыла - чьи?
– спросил он мирно.
– Наши, - живо ответил за друзей Пенапью.
– Если что-то мы нарушили, это не со зла, господин полицейский… мы путешественники и просто не знали ваших законов…
Так он чистосердечно это сказал, что страж порядка улыбнулся:
– И только вчера вас отняли от материнской груди, верно? У-у, какая, - заинтересовался он монетой, лежащей на краю стола.
– Где ж чеканят такие?
–
– Нет, сударь, тут другой герб - Мухляндии.
– Да? Что ж, вполне вероятно. Я ведь сейчас не прямо из дома… мы были в этой Мухляндии четыре дня, она - по дороге, - Пенапью обращался не к полицейскому, а к друзьям.
– Я не рассказывал разве? Там король - коллекционер бабочек! Он так содержательно, так увлеченно про них говорит - я восхищен был…А этой денежкой мне там сдачу могли дать, я уж и не помню…
– Документы, - полицейский тронул его за плечо.
– Что вы? Ах, мои документы… Ну нет, за этим обращайтесь к разбойничкам, все у них… Хозяин!
– воскликнул он вдруг.
– Ну дайте же хотя бы ветчины с горошком! И пива! Мы ведь так и не завтракали, а вы стоите, как монумент!
Тут рука его, сделавшая жест в сторону трактирщика, чтобы усовестить его, оказалась схваченной в запястье металлическим браслетом: страж порядка проделал это профессионально, привычно.
– Это почему? Позвольте… но вы же не знаете еще, как тут с нами обошлись… Выслушайте нас!
Но щелкнули еще два браслета, в результате чего тонкая цепь сделала всю троицу неразлучной с полицейским.
Когда выводили их, в дверях Марта крикнула:
– Эй, хозяин, теперь ваш счет подавайте прямо в участок! И кота заодно - туда!… И сына-живодера! Достойный сын папы-доносчика…
12.
– Да не может быть! Самозванец… наверняка. Или это… - король повертел пальцем у виска.
– Или и то, и другое сразу! На лысеющей монаршей голове пузырилась причудливая корона из мыльной пены, он погружен был в пену весь по горло, - он купался, и в эти сладостные минуты застал его экстренный доклад гвардейского капитана по имени Удилак.
Капитан таращил глаза, как рыба на песке: он в мундире, а здесь стояла банная жара нестерпимая, и король, сидя в своей громадной дубовой бочке, еще склонен был побеседовать:
– Смородиновый дух чуешь? То-то… Половина веников - из листьев смородины… в обязательном порядке. Ну а вид-то, вид-то у него - солидный хотя бы?
– Никак нет, Ваше Величество. Вид - так себе, не особенно. Но божится, что вы его приглашали. И еще двое с ним… тех уж он пригласил!
– Подлей кипяточку. Один половничек. Не обвари только.
Капитан, задыхаясь, исполнил. Крадус взвизгивал, стонал, выпрастывая из бочки руки, украшал капитана Удилака клочьями пены, и тот не решался их смахнуть.
– Выходит, я вместо своей полиции разбираться должен? Ей - слабо? А почему
…А потом Крадус, уже в халате, пил, разумеется, холодное пиво в белизне и уюте предбанника. Над его головой - крупная декоративная подкова из мельхиора, охотничий рожок и мандолина; рогульками, на которых все это висело, служили шпоры.
– Ты вроде тренькал на ней когда-то, - король снял мандолину и протянул капитану Удилаку.
– А ну…
– Это был не я, Ваше Величество, а майор Ловкидаль, ныне разжалованный…
– Неважно, - с широтой великого человека пренебрег Крадус.
– Давай. Все равно, пока я не остыл, нельзя мне допрашивать этих самозванцев… в их же интересах. Играй! Стоп, не играй!
– перебил он сам себя, заметив служанку Марселлу: она прикрыла ногой дверь одного из банных помещений, вынося оттуда два кувшина с кипятком.
– Куда спешишь, Клотильдочка?
– Цирюльник велел, Ваше Величество. Он работает сейчас с головой принцессы, и ему надо… Только я - Марселла, если позволите.
– Марселла? Да-да, припоминаю. Ты вот что, ты им передай мое мнение: спереди они могут накручивать что хотят, но на затылке ей лучше всего конский хвост! Ну - или наподобие хвоста.
– Скажу, Ваше Величество, - Марселла поклонилась и ушла.
– Хлопотливое, брат, занятие - нравиться заграничным принцам, - пожаловался Крадус капитану и щелкнул пальцами, указывая на мандолину, и запел:
Созрело дитятко, созрело
Вкушать любовь!
Тут заодно душа и тело -
Не прекословь!
Он пьян и сладок, этот искус,
Когда весна…
А запрети - получишь уксус
Взамен вина!
( Стихи Георгия Полонского )
– Ну невпопад же тренькаешь… дура!
– обиделся король на аккомпанемент (и в самом деле, нестерпимый!) - Петь расхотелось даже… Если б я не знал, что ты кавалерист, я сказал бы, что слишком ты примитивный…
– Точно так!
– охотно признался Удилак.
– Ну где твои беспаспортные теперь?
– А вот наблюдаются прямо отсюда, Ваше Величество, - капитан простер руку к окну.
Взору короля предстала печальная Клементина, а рядом - троица наших горемык, унизительно прицепленных к своему же фургону; опекали их два гвардейца.
– А кобыла-то, кобыла!
– затрясся в беззвучном смехе Крадус.
– Родилась еще до изобретения хомута! На ней только наследным принцам ездить! Слушай… а насекомых на них нет, на этих бродяжках? Я только после бани… Рискую, а?
– Прикажете проверить на вшивость?
– упростил капитан.
– И принца тоже?
Король пожевал ус, поглядел на своего кавалерийского соратника и со вздохом сделал жест, означающий: не надо, давай их как есть…