Не покидай
Шрифт:
…Точно, точно! Господин Желтоплюш, я решился! Айда в Абидонию! Прямо ко двору! Плевать на то, что в одной туфле… в царапинах… с муравьями в чулке… Даже лучше: сразу видна ваша роль в моей жуткой истории!
Клементина получила команду "тпрру-у!", поданную озадаченным тоном. Остановились.
– А что, Марта, - Желтоплюш всем корпусом повернулся к ним, - вроде бы наш принц дело говорит, а? Как думаешь?
– Я думаю, что Его Высочество - прелесть, - очень искренно сказала Марта.
– И что нам повезло:
– Раз, два, и обчелся, - подтвердил Желтоплюш.
– Ну, Клементиночка, ходу!… А все-таки еще одного такого я знал! В этой же самой Абидонии. Только он пацаненок был лет пяти, этот принц. И без конца терся возле отца моего, возле наших кукол… Петь, стихи декламировать мог до упаду - для поваров, для конюхов, для кого хотите. Они его заслушивались! Эх, Ваше Высочество… лучше и не вспоминать…
– Почему же?
– светлые брови Пенапью встали "домиком".
– Потому что когда гибнут дети, тут уж всякие слова замирают… Черт, не хотел же я, на ночь глядя, - нет, все же выболтал!
– Позвольте… уж не был ли он сыном несчастного Анри Второго?
– О, так вы заглядывали в абидонскую историю? Даже слишком глубоко заглянули, Ваше Высочество! Покушение на Анри Второго и его семью было как раз там, где обчистили вас. "Кабаний Лог" называется. Так что молиться надо: "пьески" были страшно похожие, в одной декорации… только вам больше с развязкой повезло.
– Это на вас мне надо молиться! На вас!
– Полно, принц: я-то уж вовсе "под занавес" вышел… Значит, говорите, в Абидонию едем? Не передумали? Тогда нам - направо.
Повернули направо, и тут Желтоплюш запел, чтобы разогнать ночные страхи, гнетущие мысли… Песня была такая:
На белом свете есть одна
Весьма чудесная страна,
И не солгу, ей-богу,
Что сам туда бы побежал,
Когда бы знал дорогу!
Там стены башен и домов
Из кренделей и пирогов,
И в каждом закоулке
Растут на липах и дубах
Поджаристые булки.
Летают по небу, ей-ей,
Там стаи жареных гусей
И - верите ли?
– сразу
Они лентяям прямо в рот
Влетают по заказу!
А что за свиньи в той стране!
–
С ножом и вилкою в спине!
Взывают к вам: "Дружочек,
Отведать просим ветчины,
Отрежь себе кусочек!"
Кого вконец заела лень,
Кто спит в постели целый день,
Часов двенадцать кряду, -
Тому вручает магистрат
Почетную награду!
( Стихи немецких вагантов XI-XII веков в переводах Льва Гинзбурга )
6.
Абидония.
Королевский дворец.
Дворцовая библиотека. Тусклым золотом мерцали корешки старинных фолиантов.
Этот молодой человек одет на манер свободного художника; он взгромоздился на довольно высокую лестницу: ему понадобились самые верхние книги, их уже стопка у него на коленях, и в одну из них он погружен. У него большие серые глаза и, похоже, они способны выразить многое, но чаще всего выражают, увы, печаль…
Впрочем, сейчас, когда он услышал чье-то насвистывание, глаза эти выразили такое, что описывать рискованно: не хочется касаться столь нежных материй обычными, стертыми и остывшими от старости словами… В библиотеку вошла та, кого этот молодой книголюб обожал чуть ли не с рождения ее (а он на четыре года был старше) - принцесса Альбина…
– Ой, что это здесь темень такая? Есть кто-нибудь?
Патрик - а именно так звали молодого человека - буквально обрушился со своей лестницы, рассыпав несколько томиков. И, конечно, сконфузился за свою неловкость, за то, что девушка испугалась грохота.
– Патрик? Ну конечно… В такой час здесь больше и некому околачиваться, - съязвила она в отместку за этот испуг.
– Всю ночь, что ли, торчал тут?
Ответа никакого не прозвучало. Она, впрочем, и не ждала. Патрик молча припал к ее руке в длительном поцелуе. В таком длительном, что рука была вырвана с усилием:
– Ну полно, Патрик, ну все… будет… поздоровались!
Задев его пышным хвостом своего утреннего пеньюара, Альбина устремилась к окнам:
– Почему ты не открыл гардины? Десять часов! Вон уже вторая смена караула…
Они недолго последили за этой церемонией, для Патрика, впрочем, совсем неинтересной: ну тянут гвардейцы ногу, ну чеканят свои эффектные повороты - чем тут любоваться ему да еще в ее присутствии?
– Слушай-ка, ты вот что: не ешь меня глазами, а лучше найди мне Пенагонскую энциклопедию; папа сказал - она должна быть у нас… А я понятия не имею, где тут что… Ну быстренько!
Патрик с поклоном удалился на поиски, а она, форсируя голос, продолжала обращаться к нему, невидимому за стеллажами:
– Ты не представляешь, в каком я угаре эти дни… Отец пригласил высоких гостей из Пенагонии, они ответили любезным согласием, и тут оказалось, что мы ни капельки не готовы! Мы с матерью Бог знает как одеты… провинциалки, да и только! Во всем мире уже не носят ничего похожего! Значит что? Значит десять- двенадцать современных туалетов - это самое маленькое - наши портнихи должны за какие-то три дня пошить! Вот и выходит, что одна заканчивает примерку - другая начинает, а третья уже дожидается… а тут еще ювелиры, а за ними цирюльник - у меня от них уже в глазах рябит!
– жаловалась Альбина.