Не повторяется такое никогда!
Шрифт:
— Что, и продуктовые тоже?
— Представь себе, и продуктовые тоже.
— А как же запасаться продуктами, когда же ходить в магазины, как не в выходной день?
— Это в Союзе так принято, но не у немцев. Мы в выходной день рыщем по магазинам в поисках нужного нам товара, но не всегда его находим. И часто, махнув рукой, берём первое, что под руку попадёт. У немцев по-другому — они знают, что им нужно, и они идут в магазин купить только этот товар, а не всё подряд. И искать им его не приходится. Он всегда есть, ведь у них нет такого понятия как "дефицит". Продуктами они на целую неделю не запасаются. Берут, в основном, на день-другой.
— Ну, если это так, то как они покупают продукты в воскресенье?
— Они их покупают в субботу, — растолковывал Андрей Александрову, впервые выступая в роли гида по Стендалю
— Ну и порядки фрицы завели, — улыбаясь, протянул Александров. — Ладно, тогда давай съездим в субботу, прямо с утра.
— Хорошо, договорились. Съездим. Я, наверное, тоже себе костюм присмотрю. Давай заходи в субботу утром ко мне и поедем.
А сейчас Андрей спешил в мастерскую. И он, да и, пожалуй, все ребята увлеклись работами по её ремонту. К этим работам даже по собственной инициативе подключились свободные от смены кочегары. Впрочем, это было понятно — они тоже много времени проводили в мастерской. В самом начале Андрей организовал что-то наподобие субботника, и они хорошо вычистили помещение, выгребли весь мусор, почистив на окнах и дверях старую краску. Конечно, после монтажа перегородки и побелки той же эмульсионной краской потолка снова придёт время уборки, но тогда это уже будет хоть и генеральная, но не такая грязная уборка. Сразу после уборки Морозевич договорился с Виталием, что тот реконструирует ему электропроводку — перенесёт светильники (а это были лампы дневного света) по центру отгороженной большой комнаты и установит лампу в не таком уж малом тамбуре. Точнее установить следовало даже две лампы — одну такую же, а другую с обычным патроном в отгороженном закрытом уголке с полками для инструмента и мелких материалов и места внизу для газосварочных аппаратов — заходишь в помещение, и нигде нет ничего разбросанного, стоящего под стенками.
Совместно посоветовавшись, они решили не делать вешалку или шкаф для одежды в тамбуре-прихожей — зимой верхняя одежда будет охлаждаться и отсыревать. Но тогда в основном помещение нужно было сделать эту вешалку поприличней. Андрей попросил Грицюка выписать в ТЭЧ три хороших древесно-стружечных плиты (ДСП) со светло-коричневым ламинированием. Производство ДСП зародилось в конце 30-х годов как раз в той же в Германии и Швейцарии — странах, не особенно то богатыми на собственные лесные ресурсы, а поэтому особенно заинтересованными в максимальном использовании древесных отходов. Теплотехники решили соорудить в одном из углов своего помещения нормальный шкаф для одежды — плиты нужны были для одной из его боковых стенок и для дверей. Верх же будет из ДВП, а задней и второй боковой стенкой шкафа служили стены. Лукич пообещал привезти ему заказанные ДСП. Чем ближе к концу подходила обустройка помещения, тем больше людей принимали в ней участие. Они даже начинали мешать друг другу. На первых порах Андрей снимал с работы после обеда одну из бригад слесарей для этого ремонта, договорившись, что те активно будут работать на объектах в первой половине дня. Сейчас же этого не требовалось — в строительстве принимали участие все свободные люди. На обустройстве всё время находился Кравченко, как прораб, да и Андрей частенько принимал в нём участие. На первой стадии ремонта, здесь находились и выделенные Лукшиным два солдата — во время очистки стен и закрепления у стен (доводилось их долбить) основных несущих стоек. Сейчас уже необходимость в солдатах отпала. Морозевич даже как-то после разговора с Александровым подумал о том, что ремонт мастерской тоже совмещает приятное с полезным. Полезным было то, что эта работа сплотила коллектив, заставила бригады более интенсивно работать в первой половине дня, уменьшились безделье и праздношатающиеся. В отношении же второго, то кому может показаться неприятным проводить время в чистом, тёплом и уютном помещении — это, так сказать, было совершенно очевидным. Правда, что касается последнего, то позже Андрей понял, что всё же и здесь имеется обратная сторона медали.
Быстро пролетели дни, и наступила суббота. Направляясь после завтрака к общежитию, Андрей увидел, что Александров его уже ожидает.
— Привет, ранняя же ты пташка, — обратился к нему Андрей. — Я то думал, что попозже придёшь.
— И тебе не хворать. А чего тянуть кота за хвост, съездим с утра, скупимся, а потом там же и отдохнём.
— Хорошо, подожди. Я только заскочу в комнату и возьму деньги.
Взял он в комнате не только деньги, но и фотоаппарат, о котором он ранее совсем забыл. У него был фотоаппарат марки ФЭД-2, и в Союзе он любил заниматься фотоделом. Когда он вышел с ним на улицу, его тёзка удовлетворённо отметил:
— О, вообще прекрасно. Сами сфотографируемся и достопримечательности Стендаля поснимаем.
Поехали они в Стендаль вдвоём, Григорий, действительно, отказался — у него были какие-то свои планы. Втроём они съездили в Стендаль, теперь уже по инициативе самого Кирзоняна, через две недели, но уже не за покупками, а просто отдохнуть и сфотографироваться. Это Григорий увидел по возвращению Андрея с фотоаппаратом и пожалел, что ему не удалось запечатлеться в Стендале.
Когда два Андрея прибыли автобусом в город, то они, не спеша, прошли тем же маршрутом, что и ранее Морозевич с Григорием, к ратуше, сфотографировались на её фоне и на фоне рыцаря Роланда. Правда, не вблизи самого памятника, а немного впереди него, уж слишком тот был высок — где-то, наверное, в четыре (если не больше) человеческих роста. Поэтому стоя рядом с Роландом для фотографируемого получался либо слишком мелкий план, либо в кадр попадала только нижняя часть памятника.
— Интересный памятник, — произнёс Александров. — А кто он такой этот Роланд?
— Я когда-то задавал подобный вопрос Кирзоняну, но тот не знал. Тогда я сам кое-что разузнал. Рыцарь Роланд — это символ свободы средневекового города. Статуя Роланда в городе означала, что город обладает правом самостоятельно вести торговлю, осуществлять правосудие и таким образом является вольным. Ещё он служил "точкой сбора" (Treffpunkt) при пожарной тревоге в городе. Есть ещё одна версия о его предназначении: он должна напоминать отцам города и судьям быть твёрдыми и неподкупными в своих решениях. Они должны хорошо владеть мечом справедливости и иметь замкнутые, закрытые (как бы, неподкупные) руки.
— Ты смотри, как интересно, — уважительно произнёс Александров.
Затем они направились к расположенному поблизости центральному универмагу. Андрей сфотографировался и на фоне этого современного четырёхэтажного здания, с выступающими на стенах по всей длине от верха и до второго этажа вертикальными панелями. Первый же этаж его был отделён от второго (тоже по всей длине) козырьком. На фасаде его главного входа в самом верху красовались две большие буквы НО (вероятно, Handelsorganisation — государственная торговая организация). По-русски это звучало как ХО. Так этот универмаг и называли в быту: "Пойдём в ХО", "Была сегодня в ХО".
Далее они также, не спеша, ходили по универмагу, присматривая себе костюмы. Наконец, доктор приглядел себе один из них. Когда он примерил его и предстал перед Андреем, то тот оценил что он ему очень к лицу — на высоком, стройном Александрове костюм сидел как шитый на заказ. Он был тёмно-синего цвета из только входящего в моду кримплена, одного из синтетических полотен, которое объёмное, пластичное и мягкое. Кроме того, оно не мнется и легко стирается. Первое время этот материал пользовался невероятной популярностью. Узоры выдавливались уже по готовой ткани, поэтому могли быть абсолютно разными — от сдержанного диагонального рубчика до сумасшедших завитков всех размеров. Да, это была не натуральная ткань, но носились изделия из неё практически вечно, их даже трудно было порвать, Если возникали зацепы, то можно было просто выдернутую нитку аккуратно обрезать маленькими ножницами — и можно носите себе вещь дальше. Кримплену эти мини-экзекуции совершенно не мешали. Кроме всего прочего, такова была мода.
Но Морозевичу как-то непривычен был синий цвет. Себе же он хотел найти костюм коричневого цвета. Ранее он носил костюмы только чёрного, серого (различных оттенков) или коричневого цвета — но никогда не синего, будь то разные оттенки. Это была, вероятно, привычка жителя провинциального областного (а ранее и районного) центра — веяния моды не особенно утруждали его воображение. Однако найти коричневый костюм ему в этот раз не удалось — он его в итоге тоже купит, но значительно позже. Когда он поделился своими соображениями с тёзкой, тот набросился на него: