Не пойман – не муж
Шрифт:
– Ну давай будем причмокивать... – отмахнулась Лина. – Только сейчас мы быстренько поужинаем и поедем. А нахваливать будем уже в машине, чтобы времени зря не терять.
Они вошли в кухню, и Левин беспокойно посмотрел на Лину:
– Что-то случилось?
– Ничего, просто мама звонила, – повела плечами та.
– И что? Что-нибудь с ребенком? – опять спросил он.
– А чего это вы... ты интересуешься? – мгновенно подхватила Марья. – Детей, наверное, любишь, да?
Левин недоуменно дернул бровью:
– Чего же их не любить?
– А у самого-то есть детишки? – все так же гнула свою линию Марья.
– А у самого-то нет, – притворно вздохнул ветеринар. – Не случилось, знаете.
– Ай-ай-ай-ай-ай... – по-старушечьи запричитала Машка. – Это как же ты так, а? Ведь не мальчик уже! Зверей лечишь, наверное, и роды у них принимаешь, а вот своего не завел... Но это даже к лучшему! Вот найдется добрая девушка, родит тебе мальчика или девочку, тогда ты ее на руках носить станешь, правда же?
– Пусть сначала встретится, а там посмотрим... – отмахнулся Левин.
Но Маша так просто отставать не хотела.
– А если она уже встретилась, а? Вдруг она рядом с тобой, а ты и не замечаешь? – хитро играла она глазками.
Левин насторожился:
– Это ты Лину имеешь в виду? Так я ее и без мальчиков-девочек на руках носил. Сегодня. По всему травмпункту.
– Нет! – испугалась Лина. – Меня к этому делу не приплетайте! Я... я сама на руках сидела! И вовсе даже... совершенно без дальних умыслов!
– Чего-то я ничего не понимаю... – глупо улыбалась Люська. – Вы про что?
– Да мы все про любовь к детям, – зыркнула на нее Машка. – Говорим, что Женечка очень деток любит. А своих иметь не может. И так расстраивается! Вот он бы и чужого рад воспитывать, так...
– Нет, погодите, – вытаращился Женечка. – Мы про это не говорили! С чего это я своих иметь не могу? Все я могу! Только... А чего мы в самом деле о потомстве заговорили? Вы... вы меня не путайте! Мы едем искать вашего Варенкова или у нас презентация чужих детей?
– Чужих детей не бывает, – серьезно оборвала его Лина.
– М-да? И кому я должен алименты? – скис Левин.
– Давайте уже поедем, а? – заканючила Лина. – Мы же уже все съели.
– А душ принять? – вытаращилась Люська.
– Правильно, Люсия, – снова поддержал ее Левин. – Какая умная женщина! Я вообще предлагаю – надо сначала привести себя в порядок, потом выспаться, а потом уже, прямо с утра, приступать к новым поискам. Кто «за»?
– Да ну! Мы так до Нового года его искать будем! – загалдели девушки. – Времени и так столько потратили!
– Значит, единогласно, – фыркнул Левин и обернулся к Марье: – Мне какое полотенце в ванную взять?
– Сейчас принесу! – подхватилась та и кинулась к комоду.
Через минуту Евгений уже направлялся в ванную, прихватив пушистое банное полотенце и махровый халат Варенкова. После него в душ потянулись и дамы.
Вечер прошел для Левина в лучших традициях счастливого многоженца. Марья, как мужняя жена, занималась пришиванием пуговиц: Левин где-то умудрился оторвать пуговицу от рубашки, и Маша теперь старательно пыхтела, завязывая на нитке узелок. Люся мурлыкала на кухне, придумывая многоэтажные бутерброды, а Лина рылась в своих документах, рассматривая, какие еще подписи отделяют ее от счастливой семейной жизни. Сам же Евгений полулежал на диване и пялился в экран телевизора, время от времени похваливая своих радивых спутниц.
– Вот, девчонки, скажите, и чего это у нас запрещено иметь сразу нескольких жен? – фыркал он. – Ведь как славно: столько женщин и все твои!
– Это оттого, – отвлеклась от своих бумаг Лина, – что наши мужички и одну-то жену прокормить не могут, куда уж им несколько.
– А я бы прокормил! Чего вас кормить-то? Ха! Кашка на завтрак, морковка на обед, чай на ужин! И все до старости в фигуре, и бегают вокруг меня, бегают!
– А вот мы такие дуры, да? Чтоб на обед морковки грызть... – буркнула Марья, но крикнула в сторону кухни: – Люсь! Слышь чего! Женя говорит, что он столько зарабатывает, что запросто может прокормить трех жен!
– А зачем трех? – тут же появилась в дверях Люся. – А что ему – одной не хватит?
– Люсенька, вот, к примеру, если такая жена, как ты, так ему тебя и половину с лихвой, – объясняла Марья. – А вот, допустим, если я, так тогда конечно! Я же не могу целый день возле плиты торчать.
– Да! А мне надо, чтобы торчала! – вовсю капризничал Левин. – Мне вот какая жена требуется: красавица, чтобы все у нее в руках горело, умница, работящая, опять же, чтобы меня любила, детей...
– Женечка!! – воскликнула Машка. – Так ведь это точный портрет нашей Людмилы Николаевны!
– А кто это? – всерьез испугался Левин.
– Я! – зарумянилась Люська.
– Точно! – подхватила Марья. – И красавица... ну в крайнем случае хирург поможет, и в руки ей давать ничего нельзя – или стянет, или сожжет, и тебя полюбит, она всех любит, чем ты хуже!
– И умница, – подсказала Люська. – Я чуть в торговый институт не поступила.
– Да, – подтвердила Марья. – Она кал сдала, мочу сдала, а вот математику не сдала, завалила, а так – почти студентка!
– Девочки... – осторожно проговорил Левин, – а у вас спальня закрывается? А то я чувствую, вы меня тут женить хотите. Причем на замужней Люсе, как я понимаю. Проснусь – и уже женатый.
– Нет, у нас не закрывается, – обрадованно засветилась глазами Машка.
– Но если есть желание, можешь забить гвоздями, – подсказала Лина.
– Да нет, ну... я еще не готова... – наконец опомнилась Люся. – Я же так не могу, чтоб раз – и утром замуж!
– А ты за своего Мишаню разве не так выскочила? – напомнила Марья. – Именно – раз, и утром замуж. Даже как следует в его медицинскую карту не посмотрела. А мы тебе нормального мужика предлагаем – здорового!
– Девочки-девочки, – засуетился Левин. – Да с чего ж вы взяли, что я здоров? Я же... я же весь как есть инвалид!