Не предавай меня
Шрифт:
Едва за последним адептом закрылась дверь лаборатории, Аделина, такая же мокрая, взлохмаченная, как и остальные, закрыла её на замок и вздохнула. После таких занятий она была солидарна с Мионелой, которая называла первый и второй потоки опарышами. Хотя будь адепты постарше, самой Адель пришлось бы несладко: те просто не стали бы её слушать.
Ей было жаль энергии потраченной из артефакта, чтобы остановить тот бедлам, что устроили адепты на практическом занятии, но сейчас, довольно взглянув на заполненные перегородки, она удовлетворённо потёрла руки.
Аделина Муоро-Солер, всего лишь ассистентка помощницы
Все знали, что она, в случае необходимости, заменит преподавателей и помощников на сопутствующих направлениях, была молчалива, а где-то отчуждена, за что относились к ней скорее благожелательно.
Также все знали об её излюбленном наказании: лишать адептов резерва энергии, чтобы те могли почувствовать себя обычными людьми. Отчего-то все решили, что тем самым молодая ассистентка, демонстрирует магически одарённым, насколько тяжелее живётся тем, кого искристые небеса, да глубинная тьма не одарили таким даром, как управлять энергиями мира. Но все ошибались – и это было секретом Аделины.
Огромным секретом, поскольку если бы они сейчас увидели, что каждая из перегородок, в которую влили свою накопленную энергию адепты, неуловимо переделаны самой Аделиной, то пришли бы в шок.
Изначально перегородки представляли собой артефакты, ну а поскольку Адель и сама обладала даром артефактора, ей не представляло труда перестроить каждую так, что они теперь не рассеивали в пространство отданную адептами энергию, как и должны, а накапливали её. Всю эту энергию Аделина собирала специальным артефактом – накопителем, который подключала к каждой перегородке. Молодая женщина не использовала её во вред, нет. Никто не знал, но она как магически одарённая не стоила и гроша.
Когда-то, давным-давно, маленькая девочка, при пожаре, фактически лишилась своего дара, мощного, родового. Теперь она не могла, как и остальные накапливать достаточное количество энергии из окружающего пространства. Аделина могла только собирать её по каплям и в конце дня сцеживала накопленные крохи в накопители. Если бы окружающие об этом узнали, то даже такого мало оплачиваемого места, как ассистентка помощницы мастера, Аделина тут же лишилась.
Но хоть у неё и пропала возможность вытягивать энергию, накапливать её, оставался ещё интуитивный дар. Девушка тонко чувствовала энергетическое пространство, совместимость природной сущности компонентов в артефактах.
Адель слыла хорошим артефактором, потому что, по мнению окружающих, с ловкостью разбиралась в сложнейших устройствах, создавала простые, не слишком сложные артефакты, напитывая их энергией мира.
Только вот никто не знал, что Адель при работе, для активации устройств, вливала энергию адептов. Энергию фактически ворованную, ту, что скачивала в накопители с перегородок, установленных во всех лабораториях академии, которые сама же и усовершенствовала.
Это была огромная тайна молодой девушки, адептки академии, графини Аделины Муоро-Солер.
Глава 2
Устало добредя до выделенного академией домика, Аделина сразу прошла в ванную. Зеркал в её доме фактически не было, только в гардеробной, в полный рост, да вот и в ванной. Бросив взгляд на своё отражение, поморщилась.
Драгоценную для
Волосы цвета воронова крыла, до этого собранные в тугой пучок, сейчас растрепались, тёмно-серые глаза, которые своим цветом сразу выдавали в ней дар артефактора, выглядели уставшими, да и внешне, ей сейчас никто не дал бы двадцать одну колоду.
Приблизившись к зеркалу, провела кончиками пальцев по грубому узору шрама на подбородке и вздохнула. Когда она сильно выматывалась, огорчалась, шрам сильнее проступал на коже.
Аделина была совсем малышкой, когда усадьба её деда вспыхнула пламенем. Жуткие воспоминания до сих пор редко, но навещали Адель во снах: мечущиеся слуги, крики боли, треск горящих перекрытий, удушливый дым – заставляли с криком просыпаться.
Маленькую Адель тогда чудом спасли. Преданный дедушке камердинер – Руфино отдал свою жизнь, да сам так и остался в той же усадьбе, под обвалами которой, позже отыскали тела деда и отца.
Целители, спасая в первую очередь жизнь, пытаясь вытащить из лап смерти ребёнка, упустили время на восстановление кожных покровов. Да и потом, сколько и кто бы ни брался за то, чтобы удалить шрамы от полученных ожогов, только разводили руками.
На лбу, левой скуле и, охватывая весь левый бок от шеи до ягодицы, раскинулся узор ожога, который теперь уже был не подвластен целителям. И Аделина давно смирилась с тем, что ей придётся носить это уродство до конца жизни.
Раздевшись и кинув вещи в корзину для грязного белья, усмехнулась: «Кто бы услышал, что графиня Аделина Муоро-Солер собственноручно стирает свои вещи – не поверил бы!» Но, залезая под струи воды, её усмешка преобразилась в мягкую улыбку. Адель вспомнила своего жениха Освальдо, и все тяготы сегодняшнего световика отошли на второй план – завтра она уже увидит его.
– Когда же прибудет твой красавчик Освальдо? – поинтересовалась за обедом следующего дня Мионела у Адель.
Они только расположились за столом в академической столовой, как к ним тут же присоединилась матрона Каталина Сото.
Все мастера и мастерессы преподающие в академии, предпочитали есть доставленную еду у себя, в отведённых им домиках, либо в городе. Некоторые даже ухищрялись переходить порталами в родовые гнёзда и даже Освальдо, её жених, питался исключительно в доме, который он снимал в городе.
Адель же всегда ела только здесь. Она не видела смысла тратиться. Ведь готовили повара в академии хорошо, да и бесплатно, что для неё было весомым аргументом. А вот Мионела – мастересса зельеварения и матрона Каталина Сото – мастересса травологии, в этот раз просто не захотели терять драгоценное время между лекциями.
– И что ты лезешь? – недовольно зыркнула матрона Каталина в сторону Мионелы.
Матрона была хоть и из низшего класса социального сословия и титула дворянского не имела, но искристые небеса одарили её способностью не только тянуть энергию и, преобразовывая, делиться ею с растениями, но и накапливать её в неимоверных количествах. А за колоды жизни женщина обучилась ею филигранно управлять. Именно поэтому ректор академии ценил её как преподавателя и закрывал глаза на происхождение.