Не просто о любви
Шрифт:
Виктор, весь вечер потягивающий банку пива, поперхнулся.
– Что вы говорите?! Что ж, сойдет и «Клико». На безрыбье и рак, как говорится… – легко согласилась непривередливая Людмила, пнув под столом Олесину ногу.
– Кстати, о раках. Скажите, Алекс, а как здесь с омарами? – зло поинтересовалась Олеся.
– Хочешь омаров? – уставился юноша на бедную Олесю, и по тому, с каким радостным оживлением был сделан вопрос, та догадалась, что он отнюдь не праздный.
Ответить она не успела, так как в очередной раз беседу прервал телефон и знакомый голос мягко пожелал ей доброго вечера. Сердце Олеси дрогнуло, она оставила компанию и удалилась под сень пальм, поближе к романтическому прибою и подальше от громкой музыки.
Андрей тихонько дышал в трубку, и Олесе казалось, что она слышит, как бьется его сердце в такт этому учащенному дыханию. Она очень хотела верить всему, что он скажет, но он молчал.
Наконец она услышала: «Прости меня, я козел. Она хотела резать себе вены, я не смог просто взять и уйти, поехать отдыхать. Внучка приболела. В доме полный бардак».
Олеся безуспешно попыталась выдавить из себя хоть пару слов сочувствия. Получалось плохо. Жалко было только себя.
Мягкая океанская пена, шурша, затягивала Олесины ступни, покрывая их блестящим в свете луны песком.
«Это пора прекратить, Андрей, – слышала она свой шепот, – ты должен решить, наконец, с кем ты. Ты помнишь наш последний разговор? Когда я приеду, я приеду либо в пустой дом, либо к мужу. К моему мужу. Если ты захочешь им быть. Ты понимаешь?»
В ответ телефонная трубка долго молчала, и Олеся уже испугалась, что тот, кому были адресованы с таким трудом рожденные слова, так их и не услышал из-за разрыва связи.
«Ты меня слышишь?!» – крикнула она в отчаянии, переполошив сонных попугаев на ближайшей пальме.
«Я понял», – раздался глухой ответ, и короткие гудки обозначили конец разговора.
Она еще немного поплакала в темноте, пройдясь по тонкой полосе прибоя и пугая торопливо спешащих в воду крабов, а потом повернула назад с твердым намерением попрощаться и уйти, никому ничего не объясняя.
Подойдя к столику, она с неприязненным удивлением обнаружила, что компания явно удалась и вечер активно продолжался под хохот уже пьяненькой Людмилы, заливистый ржач Виктора и громкий голос что-то рассказывающего депутатского сына. Их сытые и довольные жизнью физиономии возбуждали в Олесе теперь только отвращение.
– Очень рада, что вам весело, – сказала она, натужно улыбаясь, – мне что-то нехорошо, я пойду баиньки.
И потянула со стула свою сумку.
– Не дури, – тут же ухватилась за нее Людка, – ну, чего он? Оправдывался, засранец?
Олеся скорчила гримасу, чтобы не расплакаться.
– Все ясно, мать твою. Ты его кормишь, поишь, зарплату выдаешь, а он…
– Прекрати, – Олеся указала глазами на мужчин и вырвала из рук подруги свою сумку, – я правда очень устала, пойду посплю, к утру все само собой рассосется.
– Не рассосется, – мрачно спрогнозировала Людмила.
– А почему бы тебе не выпить с нами? – предложила молодежь.
– В самом деле, а, Олесь, может, устами младенца глаголет истина, как ты думаешь? – подхватил Виктор, с трудом концентрируя взгляд.
– Нет, спасибо, голова что-то болит.
– Жаль. Ну тогда я провожу, – вызвался Алекс.
– Это еще зачем? – насторожилась Олеся. – Здесь недалеко, я сама дойду, по приборам.
– Ага, на честном слове и на одном крыле, – икнув, прыснул Виктор.
Любящая жена треснула его по загривку.
Олеся распрощалась и отправилась восвояси, тяжело перебирая ногами по песку. Уже через секунду задумчивости она осознала, что рядом с ней в темноте кто-то тащится.
– Я же сказала, не надо меня провожать, – с раздражением заявила она.
– Ну тогда ты меня проводи.
«Еще чего не хватало!» – думала Олеся, с ужасом прислушиваясь к хлюпающему носом Алексу. Ей даже пришлось поддержать его, когда, споткнувшись о какую-то палку, он чуть не угодил этим носом в песок.
– Извини, меня слегка заносит на поворотах, – высказалось депутатское чадо.
– Что это у тебя в руке?
– Шампанское. Хочешь?
Олеся молча отвела протянутую к ней пузатую бутылку «Мадам Клико».
– Давай надеремся? – доверительно предложил ей Алекс, снова прикладываясь к горлышку.
И тогда Олеся подумала: а почему бы нет?
– Надеремся, говоришь?
– Да.
– В жопу?
– Полную.
– Для пьяного ты что-то слишком связно разговариваешь.
– А я не пьян. Пока не пьян. Но сейчас напьюсь.
– Меня не забудь.
– Не вопрос.
Алекс выудил из кармана своих широких мятых штанов вторую бутылку. Олеся присвистнула.
– У тебя что там, дьюти-фри?
– Мой бар для тебя открыт, – объявил Алекс, пошатываясь.
Олеся сделала большой глоток и мгновенно задохнулась.
– Что это? – прохрипела она.
– А хер его знает, – радостно заявил чей-то отпрыск.
В свете луны Олеся с трудом прочитала этикетку.
– Это же ром, сукин ты сын!
– А по-другому не забирает.
– Вот черт!
И Олеся храбро сделала еще один глоток, а потом еще и еще. Пока не почувствовала, как душа отрывается от тела и парит в странном зигзагообразном направлении.
– Надо притормозить. А то удовольствие быстро закончится, – услышала она рядом.
– Жизнь – фуфло, – философски заметила Олеся, вяло покачиваясь в такт прибою.
– Не скажи-и-и, – возразил Алекс, падая рядом на песок.
– Не докажешь.
– Легко.
– Ну?
Олесе показалось, что ее междометие целую вечность висело в воздухе.