Не ради прибыли. Зачем демократии нужны гуманитарные науки

Нуссбаум Марта

Еще более усложняет положение то обстоятельство, что в связи с сокращением расходов искусство, способное объединить детей вне каких-либо иерархий, было напрочь исключено из программы государственных школ. Чикагский детский хор занял возникшее в результате пустое место: хор в настоящее время поддерживают частные благотворительные организации, в нем участвуют примерно 300 детей, почти 80 % из которых происходят из семей, находящихся за чертой бедности. Выступления хора соответствуют высшим стандартам качества. Программа работы хора имеет три составляющих. Во-первых, в нее входят проекты работы со школами; многие из этих проектов замещают городские программы, сокращенные по решению городских властей. В школьных проектах участвуют 2500 детей, которые состоят в более чем 60 детских хорах в 50 начальных

школах: это учащиеся третьих – восьмых классов. Как сказано в официальном описании программы, школьные проекты «подтверждают то, что музыка имеет для развития ума и чувств такое же значение, как математика или естественные науки».

Во-вторых, составляющей программы являются хоры в городских микрорайонах Чикаго; таких хоров восемь, в разных районах. Речь идет о внеклассном обучении, предполагающем прослушивания и вполне серьезные обязательства; в хорах участвуют дети 8–16 лет. В течение года они несколько раз выступают перед публикой и гастролируют по стране; изучают музыку разных стран и направлений, развивают свои музыкальные способности.

В-третьих, самая успешная составляющая – это Концертный хор, возможно, наиболее известный юношеский хор в США. Хор записал множество дисков, участвовал в международных гастролях, выступал с симфоническими оркестрами и оперными труппами. Хористы исполняют мотеты Баха и афроамериканские спиричуэлс; репертуар сознательно составляется из музыкальных произведений различных мировых культур.

Хор создал в 1956 г. Кристофер Мур, священник унитарианской церкви, уверенный в том, что сможет изменить жизнь молодых людей, объединив их с помощью музыки, несмотря на их расовые, религиозные и классовые различия. Поначалу хор насчитывал 24 участника. До нынешних размеров он вырос благодаря поддержке множества чикагских благотворителей; город предоставляет хору бесплатное помещение для работы, однако не оказывает никакой финансовой поддержки.

Пересказывать подобные факты просто. Сложно описать эмоциональное воздействие, которое оказывает пение этих молодых людей: они поют совсем не так, как пели церковные хоры времен моей молодости – без единого движения, по нотам, которые каждый держал перед собой. Нет, эти хористы знают наизусть все, что поют; они выступают эмоционально, порой прибегая к жестам или даже танцевальным движениям, которые помогают исполнению. Их лица озарены радостью, которую им доставляет пение; а это как раз и есть то, что программа стремится привить как самим исполнителям, так и зрителям.

Я побывала на репетициях районного хора Гайд-Парка и на публичных выступлениях Концертного хора. Даже объединяющая прежде всего функция районного хора предполагает воспитание у детей чувства безмерной гордости за участие в общем деле, желания проникнуться музыкой и личной ответственности. Участники Концертного хора впоследствии обычно становятся преподавателями и работают с младшими хористами, являясь для них образцом для подражания в том, что касается дисциплины и личного профессионального развития; кроме того, таким образом они развивают собственную социальную ответственность.

Недавно я беседовала с Молли Стоун, дирижером хора микрорайона Гайд-Парк и помощницей дирижера Концертного хора. Я спросила ее о том, какой вклад, по ее мнению, хор вносит в жизнь города. Она дала мне трогательный и убедительный ответ, сказав, что хор, прежде всего, дает детям возможность интенсивного и близкого общения со сверстниками, принадлежащими к различной расовой и социально-экономической среде. Опыт пения вместе с кем-то, по ее словам, предполагает невероятную уязвимость: вы должны слить свое дыхание и тело с кем-то еще, и при этом ваше собственное тело должно производить звуки; даже при работе в оркестре все обстоит совершенно не так. Музыка поэтому, помимо всего прочего, приучает детей любить собственное тело и делает это как раз в тот период, когда они его ненавидят и испытывают из-за него значительные неудобства; музыка развивает у детей ощущение ловкости, дисциплинированность и ответственность.

К тому же, в силу того, что хор исполняет музыкальные произведения, принадлежащие различным культурам, дети узнают о том, что существуют другие культуры и понимают, что все они им доступны, то есть они преодолевают

границы, установленные на их пути ожиданиями общества и местной культурой, и демонстрируют, что могут быть гражданами мира. Дети учатся исполнять музыку другой эпохи или другой страны и тем самым доказывают свою готовность к тому, чтобы уважать других людей, тратить свое время на то, чтобы узнать о них больше, и принимать этих других людей всерьез.

Благодаря всему описанному выше хористы узнают о своей роли в местном сообществе и в мире. Стоун отметила, что таким образом у детей формируется любознательность, и в результате, после работы в хоре, молодые люди решают изучать политологию, естественные науки, историю, иностранные языки, изобразительное искусство.

Молли Стоун рассказала три истории, которые проиллюстрировали то, о чем она говорила. Однажды она вошла в репетиционный зал и услышала, как группа афроамериканских детей поет сложный отрывок из мотета Баха, который они в то время репетировали. «Неужели, – спросила она, – у вас сегодня дополнительная репетиция?» «Нет, – ответили дети, – мы просто отдыхаем. Импровизируем». Тот факт, что эти дети из школ в афроамериканском гетто сочли пение Баха вполне естественным занятием для того, чтобы совместно отдохнуть и расслабиться, подтвердил, что они не чувствуют себя ограниченными своей «черной культурой»; они могли бы выбрать любую культуру и прекрасно себя в ней чувствовать, и она принадлежала бы им в той же степени, что и мир афроамериканских спиричуэлс.

Затем Стоун рассказала о своем собственном опыте. В детстве она пела в хоре, состоявшем в основном из афроамериканцев. Однажды хор исполнял еврейскую народную песню, и Молли, единственная еврейка в хоре, вдруг ощутила свое приобщение к происходящему, почувствовала, что другие дети уважают ее культуру, принимают эту культуру всерьез, хотят изучать ее и разделить ее с ней.

Наконец, сравнительно недавно хор микрорайона Гайд-Парк был на гастролях в Нэшвилле (штат Теннеси). Это родина кантри-музыки; место, культура и ценности которого в значительной степени чужды большинству американцев, живущих в крупных городах на севере страны. В свою очередь, жители Нэшвилла тоже относятся с подозрением к северянам. Хористы услышали, как репетирует группа – участница ежегодного концерта кантри-музыки в Grand Ole Opry, и узнали песни, которые сами разучивали на занятиях, окружили музыкантов и присоединились к их выступлению. В результате возникло праздничное ощущение вовлеченности и взаимоуважения.

То, что опыт этого хора сообщает нам о роли искусства в деле поощрения демократической вовлеченности, не ново. Это часть давней американской традиции, представителями которой были приверженцы педоцентризма (от Олкотта до Дьюи). Хорас Манн утверждал, что именно вокальная музыка особенно способствует объединению выходцев из различной среды и сокращает конфликты [87] .

Я уже говорила о том влиянии, которое хор оказывает, прежде всего, на его участников. Нет нужды напоминать о том, что это влияние многократно увеличивается благодаря воздействию на родителей и семьи, на школы и на публику, которая приходит послушать выступления хора в США или за границей.

87

Cм.: Rothstein R., Jacobsen R., Wilder T. Grading Education: Getting Accountability Right. Washington, DC: Economic Policy Institute, 2008. P. 18.

К сожалению, в образовательных учреждениях США, как на местном, так и на общегосударственном уровне, не поощряют подобные предприятия. Хор поэтому не вылезает из долгов и продолжает работать лишь благодаря постоянным взносам благотворительных организаций и неустанной работе волонтеров. Так удачно сложилось, что в Чикаго имеется несколько программ частного финансирования, позволяющих крупным городским организациям, действующим в сфере искусства, сотрудничать со школами; помимо этого, существует множество бесплатных проектов в области публичного искусства, финансируемых через государственные предприятия с участием частного капитала.