(Не)равный обмен
Шрифт:
Но в положении, в котором они сейчас оба находились, было довольно неудобно — рука дракона очень быстро устала.
Поэтому, опрокинув девушку на спину и нависнув сверху (при этом он отпустил ладонь девушки на своем члене и та мгновенно обвилась вокруг его плеч, притянув к себе), дракон продолжил ласкать ее уже в такой позе. Между прочим, вполне неплохой — вид распластанной под ним девушки, с откинутой назад головой, с топорщащей вверх грудью был очень мил и сладострастен.
Каждую секунду Айнэ всхлипывала и дергалась. Ее бедра то и дело вздымались вверх, явно пытаясь усилились
И, боги! Какое же это было облегчение — почувствовать наконец, как особая, невероятно сильная судорога проходится по ногам и бедрам девушки, и как она выгибается, да так сильно, что упирается в землю плечами и головой. Сначала Айнэ пораженно распахнула свои глаза, а потом крепко зажмурилась и закричала.
После, будто лишившись всех сил и костей в своей теле, она опала и широко раскрыла свой рот, судорожно пытаясь вобрать воздуха.
Наклонившись к ее лицу, дракон тоже жадно вздохнул, всем телом чувствуя потрясающе вкусную энергию, ниточками потянувшуюся к нему. Ее было не так уж и много, но каждый глоток был свеж и возбуждающе сладок.
Настолько возбуждающе, что, обхватив свой дергающий от нетерпения член ладонью, влажной от соков кончившей девушка, и всего пару раз дернув по плоти, он сам излился несколькими толчками густым и вязким семенем, которое испачкало и выпростанный низ женской рубашки, и темные брючки, и ткань пледа.
Отпустив его плечи, рука Айнэ безвольно легла около ее лица, а сама девушка снова дернулась и простонала от очередной сладкой судороги. По-прежнему ошеломленная, она словно потерялась в необыкновенных ощущениях и эмоциях и лишь шумно дышала, не чувствуя в себе ни сил, ни возможности очнуться от странного и сладкого морока, полностью окутавшего ее.
Ирравэль, тоже откинувшись, тоже с удовольствием прикрыл глаза, рассеянно поглаживая постепенно обмякающий член, но продолжая чутко прислушиваться к утихающим женским всхлипам и постепенно восстанавливающему дыханию.
Но ограничится ли он этим?
О, нет! Ни в коем случае!
Сейчас они с принцессой переведут дыхание, немного отдохнут, и дракон продолжит их чувственную и страстную игру, к которой, он не сомневался, у Айнэ определенно есть талант.
Домой они вернулись лишь вечером. Принцесса чувствовала себя уставшей и разбитой, но почему-то глупо улыбалась, как ни старалась этого скрыть. Чтобы она не вывалилась из седла, дракон посадил ее перед собой и буквально положил ее тело на свое, крепко обнимал за талию и прижимая к себе. Иногда мужчина прикасался губами к чувственной коже ее шеи или затылка, или игриво прикусывал мочку уха. И от этих прикосновений Айнэ буквально подкидывало вверх, внизу живота жгутом стягивались немного болезненные ощущения, а соски чувственно покалывало.
Определенно, Ирравэль все это подмечал и улавливал и потому то и дело самодовольно хмыкал. А потом беспечным тоном спрашивал:
— Вы себя хорошо чувствуете, принцесса? Вас что-то беспокоит?
За такие шутки девушке очень хотелось его стукнуть. Или ответить что-нибудь едкое. Но
Ее только неприятно колол тот факт, что все те безобразия, что устроил с ней дракон, произошли под открытым небом… практически на голой земле… на воздухе…
Совершенный и абсолютный разврат!
Да, вокруг не было ни души. Здесь не откуда было взяться крестьянам или охотникам. Или даже путешественникам — они забрались очень далеко и от дороги, и от заросших троп.
Но это все равно не оправдывает в ее глазах дракона! Если сам он настолько безнравственное существо, не надо этому же учить и ее!
И все же…
Она все равно не могла на него злиться. Ей даже пришлось признаться, что в ласках и постельных утехах на лоне природы была своеобразная… прелесть. Острая, невероятно смущающая, но и одновременно возбуждающая и придающая особую пикантность, прелесть.
Всю дорогу до драконьего особняка бедную девушку мучали сладкие переживания и ощущения. Она то и дело непроизвольно воспроизводила в своей памяти некоторые детали их отдыха на озере. Нельзя сказать, что они прям-таки отличались разнообразием, но в выдумке им отказать было сложно…
То, как дракон раздевал ее… Какими жадными поцелуями покрывал ее обнажающееся тело… Как крепко прижимал ее к пледу или, поставив на колени, быстро брал сзади и при этом ласкал пальцами чувствительный клитор…
Как накручивал ее волосы на кулак, чтобы она откинула на его плечо свою голову… Как грубо кусал ее в шею… Как восторженно и жестоко мял ее груди, пока она, оседлав его, сам была вынуждена подниматься и опускаться на его вздыбленную плоть…
Айнэ краснела и вспыхивала от каждого такого воспоминания, а Ирравэль, совершенно не упрощая ей задачу, жарко опалял своим дыханием ушко и тихонько спрашивал:
— Ты пахнешь так сладко… И краснеешь… Хочешь еще? Ну скажи, что хочешь!
Да, хотела! Но черта с два она признается в этом так легко!
Больше всего Айнэ страдала от уязвленной гордости — последнего, что осталось у нее, как у члена королевской семьи. И дело было не в том, что она стала любовницей дракона. А в том, что она смирилась с этой участью. Более того — смирилась так быстро и с такой легкостью. Еще и удовольствие получает… И далеко не прочь посмотреть на то, как далеко страсть и похоть может завести ее саму…
Это подтвердилось и тем, с какой невероятной отзывчивостью вспыхнуло ее тело, когда Ирравэль, спуская ее с коня во дворе своего особняка, с неожиданной жадностью привлек ее к своей груди и горячо поцеловал — порочно и глубоко, как совсем недавно у озера. У подобного поцелуя должно быть продолжение — очень страстное и далекое от целомудрия. Но очень сладкое и дарящее неземное удовольствие.
С такими поцелуями можно забыть о своей гордости. И о чести — тоже. Такими поцелуями можно упиваться и наслаждаться, пока тебя не оставят последние силы и в легких не кончится воздух…