(Не)реальный
Шрифт:
И нет. Веревка не надоедала. Как она могла надоесть? Без нее Аленка себя часто чувствовала как без обручального кольца. А с ней — проводить время было остренько, будоражаще, очень помогало в том, чтобы ещё сильнее тосковать по Максу. Потому что так, как с ним, — ни с кем не будет.
Но это все пустое. Это отпускает. Сейчас Аленку вообще отпускают все мысли, даже о послезавтрашней встрече с читателями на книжной ярмарке уже не думается, хотя потряхивало же из-за нее. И из-за того, что агент обещал приволочь какого-то продюсера, жаждущего прав на экранизацию… Вот это было нереально космической новостью, и Аленка до сих пор не поняла, причастен ли к этому Ольховский или это все-таки агент у неё расторопный оказался.
Все это, суетное, лишнее сейчас, исчезает, под напором теплых губ и ловких пальцев, расстегивающих черную блузку. Ох, хоть бы Макс был поторопливее — уж очень Аленка за весь этот день соскучилась по нему.
И были глаза цвета теплого шоколада, по-прежнему заставлявшие вздрагивать и замирать. Спустя столько лет…
— Макс, ты точно реальный? — шепчет Аленка, смеясь. На самом деле, это шутливый вопрос. Почти традиция — с той самой ночи, когда Аленка первый раз его связала, а он своим невозможным языком выиграл у неё свое "Да".
— А ты? — тепло, с искренним обожанием, теми же словами, как и тогда интересуется Ольховский.