(Не)реальный
Шрифт:
Получалось согреть и Аленку. Ту, которая вообще-то разозлилась на Макса. А теперь хотелось ему похвастаться, он наверное бы обрадовался и одобрительно бы улыбнулся. Если он, конечно, не знал уже об этой задумке своей дочери.
Интересно, а если знал, что там мистер Шмидт-Ольховский на эту тему вообще размышлял? И с чего это он заявил Лизке что готов с Аленкой ей "наобнимать" аж троих братиков. У богатых свои причуды? Ну да, с причудами Ольховский не мелочился, совершенно. Целый видовой ряд разноцветных мозговых тараканов можно было наоткрывать.
Ох, хоть бы все было хорошо.
Машина резко затормозила. Что, неужели дэпээс, или все-таки светофор.
С минуту ничего не происходило, потом щелкнул замок багажника, а потом сверху об него что-то глухо ударилось. Лизка аж вскрикнула от громкого звука.
Аленка же инстинктивно толкнулась ладонью в крышку багажника, и… Да, открылось. Ух, свет, свежий воздух… Хотя, какой он там свежий — на московской-то улице, но все лучше, чем в душном тесном пространстве. Аленка села, свешивая из багажника ноги, и поддерживая Лизку.
Глаза к свету привыкли не сразу — потребовалась пара секунд, как и ушам, которые по началу будто плотной ватой забило. А когда Аленка начала слышать — она торопливо развернула Лизку к себе и зажала ей уши ладонями. Некоторые вещи Лизке наблюдать было рановато. И слышать. И вообще, лучше бы она до сих пор верила в единорогов и боевых принцесс и подольше бы не узнавала, сколько в мире всяких дерьмоедов вроде Кислицына или Калугиной. Так, а про мертвых плохо можно или все-таки лучше не стоит?
На самом деле, глазам Аленки предстала слегка приятная картина, хоть она и не любила насилия.
В трех шагах от машины Ольховский бил Кислицына. Рядом стояли несколько человек такого слегка телохранительного, слегка суперагентского вида. Но они не помогали, они всего лишь придерживали Вадика в определенных границах, не давая ему уж очень далеко отползти.
Ну, стрелять Кислицын умел, а вот драться — не очень. Нужно сказать — он пытался держаться на ногах, не пользовался правилом "лежачих не бьют", видимо, резонно не верил, что его соперник сейчас проявит к нему милосердие такого рода. И да, по отрешенно свирепому лицу Макса — Аленка бы тоже на жалость не поставила бы. Да что там, она бы сама от души пнула бы Кислицыну по ребрам, но оставила это для Макса.
Аленка оглянулась. Улица была перекрыта. Причем, кажется, и полицию к этому привлекли, и не только её. По крайней мере часть черных машин категорически не походила на государственные тачки. Зажимали Кислицына очень качественно. Вряд ли он ожидал такого размаха.
— Макс. — Нет, Аленке было не то чтобы жаль Вадима, но… Но как бы Ольховскому через пару минут от убийства отмазываться не пришлось. И пару тех миллионов, что Макс заплатил бы за ту отмазку, Аленке было жалко, хоть это были и не её деньги. Все равно, за такое дерьмо как Вадик и сто рублей-то отдавать не стоило.
Ольховский дернулся, оборачиваясь. Замер, глядя на Аленку и Лизу на её руках.
А потом… Потом Макс просто оставил Вадика кашляющим на четвереньках на асфальте, а сам шагнул к Аленке с Лизой и сгреб их обеих в охапку. Безмолвно,
И все-таки супермен. Все-таки спас. Интересно, Лизка верит в Деда Мороза? А то, может, и он внезапно станет реальностью?
Глава 45
Даже если бы Аленка и хотела куда-то сбежать, чтобы проучить Ольховского — он не дал ей на то ни единого шанса. Просто без лишних слов запихнул девушку в машину и всю дорогу сидел с Лизкой на коленях, Аленку обнимая левой рукой и зарываясь лицом в волосы.
И молчал.
Молчал, собачий сын.
На ту квартиру, к которой Аленка была привыкшей — они уже не поехали. Приехали в какую-то монструозно огромную, просторную, с голубым потолком и тщательно выверенным интерьером. Настолько выверенным, что небрежно лежащая цветная подушка на сером диване смотрелась максимально правильно, идеальней лежать было просто невосможно, и вообще её хотелось тут же снять для инстаграма. Тут вообще все было достойно отправки в ту инсту, осталось только её завести.
Лизка-то тут явно себя чувствовала как дома, усвистала куда-то в глубину этого музея. Ну, она-то знала, где тут ей можно и зубы почистить, и спать лечь. И Аленка на самом деле понимала желание поскорей свалиться спать, в конце концов — было уже поздновато, а впечатлений за день было… дохрена. Сказочный папа превратил все это в приключение — для Лизки, а Аленку до сих пор потряхивало.
Сама Аленка так и замерла в холле — а это был именно холл, а не прихожая — не зная, что ей тут вообще делать. Руки помыть? Так краны тут наверняка какие-нибудь винтажные, которые жалко заляпывать своими мещанскими потными ладошками.
Макс стоял за плечом. Этакое мрачное изваяние. Ни влево, ни вправо, ни слова сказать, ни мышцой поиграть.
— Вписываешься в интерьерчик, — отрешенно заметила Аленка, оборачиваясь.
И в самом деле, вписывался. А если бы разделся и принял хоть какую-нибудь позу — его вообще можно было бы выдать за современного Юпитера, или Гермеса — на худой конец.
— Я хотел сказать. Сегодня, — негромко произнес Макс, глядя куда-то в сторону. Аленка глянула в ту же сторону. Зацепилась взглядом за фотографию на стене. Парень, девушка в развевающемся голубом платье, обнимаются так, будто тысячу лет друг друга не видели. И все это посреди какой-то пустоши, на фоне холмов. Красиво. Но не очень в тему. Любовь — она, конечно, все побеждает, но любовь не строится на таком количестве недоговорок.
Аленка уселась на банкетку у двери. Серую, замшевую… Было страшно подумать, что это натуральная замша. Блин, и все-таки у Аленки мещанство головного мозга. И… Нет, вряд ли это излечимо.
— Дальше не пойдешь? — Тихо спросил Макс.
— Я пока все больше склоняюсь к версии побега. — Аленка пробежалась взглядом по потолку, по люстрам, похожим на какие-то космические цветы. — Отсюда до двери ближе.
— Ну, ты и размечталась. Кто ж тебе даст сбежать? — Макс уселся рядом, и Аленка от него демонстративно отодвинулась. Макс на это так тяжело вздохнул, что она его на секундочку даже пожалела.