Не сердитесь, Иможен! Возвращение Иможен
Шрифт:
– Вы – жалкая личность, Мак–Клостоу!
– Возможно, мисс, возможно, но я бы советовал вам выбирать слова, поскольку миссис Элрой может выступить свидетелем, если я подам на вас в суд за оскорбление полицейского при исполнении служебных обязанностей. А теперь – может, вы назовете мне имя того, кто на вас напал?
– Я его не знаю!
– Насколько я понимаю, мисс, вы отказываетесь сотрудничать с полицией?
– Послушайте, Мак–Клостоу, вы действительно идиот или только прикидываетесь?
– Не увиливайте! Я требую, чтобы вы сказали фамилию
– Повторяю, мне она неизвестна.
– Странно… Вы имеете обыкновение встречаться по ночам с незнакомыми людьми?
– Может, вам это и неведомо, сержант, но я уже достигла того возраста, когда всяк волен поступать как ему нравится, никого не спрашивая.
– Все зависит от воспитания, мисс… Однако дамы, которые приводят к себе ночью гостей, да еще незнакомых, а уж тем паче если гость противоположного пола… такие дамы имеют вполне определенное название, мисс…
Одним рывком Иможен вскочила на постели и, не заботясь о том, что на ней только ночная рубашка, накинулась на Мак–Клостоу и так дернула за бороду, словно хотела оторвать голову. Сержант завопил от боли. Когда шотландка наконец отпустила обидчика, тот сел на пол.
– На…на сей раз… вам не… не отвертеться! Миссис Элрой, вы… все видели! – заикаясь пробормотал Мак–Клостоу.
Иможен снова легла в постель и принялась вытаскивать из–под ногтей выдранные клочья бороды, а миссис Элрой помогла полицейскому встать.
– Вы получили по заслугам, Мак–Клостоу! – проворчала она. – Так оскорблять женщину – просто позорно! И не надейтесь, ничего я не стану подтверждать, кроме того, что вы по–хамски обошлись с раненой! И убирайтесь–ка отсюда подобру–поздорову, пока я не вышвырнула вас вон!
– Хорошо, миссис Элрой… вы – того же поля ягода… я это припомню…
И Мак–Клостоу попытался выйти с достоинством, но без особого успеха.
Избавившись от полицейского, миссис Элрой рассказала Иможен все, что знала сама о ее ночном приключении и о роли в нем Сэмюеля Тайлера, которому, по всей видимости, мисс Мак–Картри обязана жизнью. Растроганная шотландка тут же пообещала от души поблагодарить констебля, как только поднимется на ноги. Насчет последнего Розмэри быстро успокоила хозяйку, передав ей слова доктора Элскота:
– Не часто мне приходилось видеть такую крепкую черепушку! – ворчал врач, накладывая швы. – Правда, удар смягчили ее невероятная шляпа и волосы, но все равно любой другой на ее месте от такого угощения уснул бы навеки. А мисс Мак–Картри, не пройдет и двух дней, вскочит как ни в чем не бывало и снова начнет отравлять существование порядочным людям!
Уязвленная Иможен потребовала уточнений.
– Он что, так и сказал «невероятная шляпа»?
– Да, мисс Иможен, так и сказал…
– Я всегда подозревала, что Элскот – довольно жалкий лекаришко, а теперь вы подтвердили мои подозрения, миссис Элрой!
Громкое дребезжание звонка у калитки оборвало разговор двух старых подруг. Служанка пошла было
– Возьмите–ка этот револьвер, миссис Элрой! Мало ли кто стоит за дверью!
– С вашего позволения, мисс, я лучше прихвачу метлу… Это куда более привычное для меня оружие!
Пришел инспектор Гастингс и, похоже, в самом отвратительном расположении духа. Иможен собиралась встретить его со всей возможной любезностью, но приветливая улыбка так и замерзла у нее на губах.
– Я только что вернулся из Глазго, мисс, и вдруг узнаю о ночном происшествии! Какого черта вас понесло на улицу? Вчера вечером, убедившись, что вы спокойно вернулись домой, я с легким сердцем поехал на вокзал. Давайте договоримся раз и навсегда, мисс: следствие веду я, а не вы! Значит, либо вы строго исполняете мои приказания, либо вообще выходите из игры! Я вам не сержант Мак–Клостоу!
Для человека, желающего поладить с Иможен, это была далеко не лучшая тактика. «Ах вот как? – подумала мисс Мак–Картри. – Ну, так пусть и узнает все сам!»
– Надеюсь, вы понимаете, мисс, что вели себя легкомысленно?
Тихим и холодным, как ледышка, голосом, в котором тем не менее звучала целая бездна горечи и сожалений, шотландка ответствовала:
– Я так хочу исправиться, инспектор, что в следующий раз меня, пожалуй, и в самом деле прикончат. Можете не беспокоиться!
ГЛАВАV
– У меня есть троюродный брат с материнской стороны, Ангус Мак–Дональд. Живет возле Инвернесса. Красавец мужчина, хотя ему скоро стукнет шестьдесят. Ангус давно овдовел, детей нет. Больно смотреть, как пропадает такое сокровище, тем более, что он нажил на торговле овцами немало денег, а куда их теперь девать, не знает. Мы с Леонардом часто толкуем, что, познакомься Ангус с приличной женщиной примерно своих лет, она бы наверняка была с ним счастлива, да и мой родич не жил бы бобылем. Я думаю, он не стал бы упрямиться и непременно тащить жену в Инвернесс…
Иможен слушала Розмэри довольно рассеянно – в пятьдесят три года она, наконец, получила возможность побездельничать и оценить удовольствия праздной жизни. Впервые за долгие годы с ней возились, ее баловали и чуть ли не нянчили. И это старое дитя наслаждалось материнской заботой, даже память о которой успела изгладиться в ее сознании.
– И для чего вы мне все это рассказываете, Розмэри?
Слишком прямой вопрос застал служанку врасплох. Она растерялась и покраснела, но быстро справилась с волнением.
– Да просто я вас очень люблю… Тогда, три года назад, я разругалась с вами, но только потому, что вообразила, будто жизнь у англичан вас испортила. Теперь–то я вижу, как была не права… И я не хочу забывать, что любила вас, как родную дочку, после того как ваша бедная мама…
Розмэри совсем расчувствовалась, и мисс Мак–Картри познала еще более возвышенное удовольствие – плакать в объятиях подруги.
– Но я все–таки не вижу связи между привязанностью ко мне, миссис Элрой, и вашим родичем Ангусом Мак–Дональдом.