Не склонив головы
Шрифт:
— Вот, — проговорил он, — здесь опубликованы статьи профессора Органова, дискуссии ученых по проблемам, выдвинутым этим талантливым человеком.
— Боже мой, — всплеснул руками Швабахар, — мне вовек не разобраться, ведь радиолокация — это совсем не моя область!
— Понимаете, труды Органова помогли ученым решить очень важные проблемы по использованию отражений ультракоротких волн. А это…
Швабахар отчаянно замахал руками:
— Погодите, дорогой друг, прошу вас… Вы лучше объясните мне все так, как бы объяснили человеку, не имеющему ни малейшего представления о
— Извольте. — Майер прошелся по кабинету.
— Представьте, вам надо высчитать расстояние до какой-то планеты! Сколько труда пришлось бы затратить сотням людей, сколько сил и все равно точности добиться очень трудно. На помощь ученым придет удивительный прибор, вернее, целая система приборов — радиолокационная станция. Понимаете, с помощью этой станции можно сделать все это не только быстро, но и получить данные исключительной точности…
Майер незаметно увлекся. Он говорил о близких ему вещах, о чем не раз думал, мечтал.
— Или, скажем, люди отправят на луну межпланетный корабль, — продолжал он, все больше вдохновляясь. — Радиолокатор поможет управлять таким кораблем с земли. И я верю, что это — недалекое будущее, совсем нет, профессор, вы представляете себе, на пороге каких замечательных свершений стоит человек… И об этом так смело сказано в статьях Органова. Такие прогнозы…
Майер торопливым движением поправил волосы, отступил от стола и, как вначале, быстро прошелся по кабинету. Доктор заметно волновался, он боялся упустить что-нибудь важное.
— Уже и теперь с помощью радиолокации достигнуто очень многое, достигнуто то, о чем еще совсем недавно не мог мечтать человек. Радарные установки позволяют обнаружить скрытый во мгле за десятки и сотни километров корабль, самолет! И не только обнаружить, но и следить за ним, определить его направление, скорость… — Майер неожиданно остановился, дотронулся до плеча профессора, горячо проговорил: — Представьте себе, перед вами небольшой экран и вы, находясь в этом кабинете, смотрите на него и с совершеннейшей точностью видите самолеты, летящие в радиусе действия локатора. Это, если так можно выразиться, всюду проникающий, все познающий и в то же время невидимый для других глаз.
— Вы говорите удивительные вещи, мой друг, удивительные… — прошептал Швабахар.
А доктор Майер продолжал:
— Если установить такой «глаз» на самолете, он позволит летчику «видеть» ночью с огромной высоты. Но… — Майер на какую-то секунду замолчал. Потом более спокойно пояснил: — Для точности получения данных станцией, понимаете, так же, как и для обнаружения более мелких предметов, она должна посылать в пространство очень узкие радиолучи, а это возможно лишь при значительном сокращении длины самих волн. Наша задача — сейчас создать мощный источник радиоволн длиной в несколько сантиметров — это откроет перед радиолокацией еще более значительные перспективы.
— Замечательно, — проговорил Швабахар. — Я, припоминаю, слышал, что сантиметровые радиоволны имеют большое будущее и используются для радиосвязи, но никогда не мог представить, что они так необходимы для ваших радиолокационных станций.
Майер, польщенный восхищением своего друга, продолжал:
— Ученые
— Русские ученые, как писал профессор Органов, далеко продвинулись в области сверхвысоких частот. Это чрезвычайно важный фактор. Органов, насколько мне известно, последние годы работал по созданию совершенно новой аппаратуры. Да, мой друг, он успешно разработал уже тогда принципиально новые схемы и по-иному, чем многие его коллеги, подходил к вопросам возбуждения электромагнитных колебаний. Это очень талантливый ученый! — с большим чувством проговорил Майер. — Перед войной профессор предложил новый тип колебательного контура, который особенно необходим в генераторах сверхвысоких частот.
Профессор Швабахар слушал, не перебивая, он увлекся рассказом, возможно, не меньше самого рассказчика. Раньше Майер, конечно, говорил другу о своей работе, но так подробно и взволнованно, как теперь, доктор еще никогда не рассказывал. Его восхищение трудами русского ученого невольно передалось и Швабахару, и профессор, не выдержав, спросил:
— Господин Органов сейчас работает в вашей лаборатории?
Майер некоторое время помедлил, затем ответил:
— Нет. Стыдно признаться — он убирает металлическую стружку в одном из наших цехов. Профессора поставили на тяжелую работу… Сейчас он болеет.
— Дорогой друг, что вы говорите!? Это какой-то абсурд!
Майер грустно посмотрел на Швабахара:
— В наше время все возможно, профессор. Я только сегодня узнал об Органове и ездил к председателю Имперского совета. Мне обещали направить профессора в мою лабораторию. — Майер на минуту замолчал, опять с грустью посмотрел на своего старого товарища и тихо добавил: — Но они хотят что-то еще уточнить, согласовать…
В этот вечер Швабахар уехал от доктора Майера значительно позже, чем всегда, и фрау Эльза, после того, как за гостем закрылась дверь, стала с нетерпением ждать, когда удалится из кабинета и сам доктор. И вот, наконец, кабинет опустел. Эльза неслышно прошла туда, поставила к стене стул, взобралась на него и, раскрыв вентилятор, вынула из корпуса миниатюрный металлический футляр.
…На утро, проводив доктора Майера на завод, фрау Эльза подошла к телефону и, набрав нужный ей номер, сказала в трубку:
— Передайте оберст-лейтенанту, что звонила фрау… Он знает кто! Передайте немедленно! — добавила она.
Вскоре около дома Майера остановился низкий длинный лимузин. Из него вышел Рамке. По тому, как встретила его фрау Эльза, можно было понять, что они уже знакомы и довольно близко…
— Герр Майер дома? — спросил Рамке.
— Нет. — Фрау Эльза передала Рамке металлический футляр. — Надеюсь, на этот раз вы будете довольны.