Не склонив головы
Шрифт:
Доктор встал, прошелся по кабинету. И кабинет, в котором он работал много лет, вдруг показался ему тесным и неуютным…
Вошла фрау Эльза.
— Господин профессор, приехал герр Рамке.
— Рамке? Да, да, Рамке… — рассеянно повторил это имя доктор и, словно обращаясь к самому себе, добавил:
— Опять что-нибудь с заводом.
…За последние месяцы доктор Майер работал в лаборатории очень напряженно. Много занимался он и в вечерние часы дома. Ничто не мешало ему. И только сегодня он был не в состоянии работать. Меньше всего доктор был расположен сейчас и к коммерческому разговору. А Рамке вносил в дом ученого
— Можно просить? — между тем напомнила экономка. В ее голосе послышались нотки нетерпения.
— Да, да, просите… — извиняющимся тоном ответил доктор. Ему стало неудобно перед экономкой за то, что он не ответил ей сразу. И слово «просите…» вырвалось у него непроизвольно. Он хотел что-то добавить, однако Эльза опередила — она быстро выскользнула за дверь.
Через минуту в кабинет вошел господин в однобортном костюме. По выправке, пружинистому и в то же время четкому шагу — ему больше подходил бы не элегантный гражданский костюм, а военная форма. Рамке окинул взглядом стол доктора, на секунду повернул голову в сторону Эльзы, Экономка поспешно удалилась из кабинета.
Доктор Майер поднялся навстречу гостю, Рамке приветливо улыбнулся и наклонил голову:
— Добрый вечер, уважаемый профессор.
— Здравствуйте, герр Рамке.
Глубокие складки, прорезавшие высокий лоб ученого, придавали его лицу усталый вид. Рамке вежливо осведомился:
— Вам нездоровится? Я не вовремя?
— Да, герр Рамке, сегодня…
— Как жаль, но уважаемый профессор, — все с той же вежливой улыбкой перебил Рамке, — дело никогда не ждет, — он развел руками, печально вздохнул: — Да, да, профессор, кто теперь отдыхает?! Нет, в Германии, право же, не найти такого человека. Хотя творится у нас теперь много непонятного, — добавил он как-то вскользь.
— Вот именно непонятного, — сдвинул свои густые брови Майер. Припоминая что-то, он спросил: — Вы, герр Рамке, сегодня не видели майора Шницлера?
— С какой стати, профессор? — по лицу гостя пробежала тень. Про себя он заметил: «Шницлер чем-то обеспокоил доктора?» Гостю явно не понравился неожиданный оборот в разговоре.
— Ну, как же, этот офицер гестапо ваш хороший знакомый… — напомнил доктор своему гостю.
— Не настолько, как вы полагаете, — опять без желания продолжать разговор на эту тему отозвался Рамке. Он сел в кресло и, спросив разрешения, взял со стола сигару, аккуратно обрезал, закурил.
— Собственно, уважаемый профессор, я приехал к вам посоветоваться относительно закупки новой партий полуфабрикатов для нашего предприятия. — Рамке выпустил кольцо дыма, свободно закинул ногу за ногу. — Если позволите, профессор, я коротко изложу вам суть дела.
— Опять закупки… курс акций… — Майер невольно поморщился.
— Но, уважаемый профессор, это и ваши дела, — возразил Рамке.
— Сколько раз я просил, чтобы вы сами решали все вопросы. — Ученый посмотрел на гостя и понял, что Рамке крайне недоволен. Доктор опустился в кресло напротив гостя.
— Хорошо. Я слушаю вас…
…В 1937 году незадолго перед смертью отец Майера передал в руки своего единственного наследника — сына все дела по управлению небольшим промышленным предприятием — заводом точных приборов. Но старый предприниматель очень скоро убедился, что его сын не хочет и не может успешно
Выполнить волю умершего родителя оказалось не так просто. К тому времени финансовое положение предприятия настолько пошатнулось, что никто из знакомых промышленников не пожелал вкладывать свои капиталы в столь бесперспективное дело. Сам доктор был целиком поглощен научно-исследовательской работой в центральной лаборатории мощного концерна «Динкельбарх-верке», поэтому не мог найти способ поправить дела на собственном заводе. От полного разорения, как считал ученый, его спас герр Рамке…
Около двух лет назад Майер получил письмо из Америки, от старого знакомого отца, Доктор никогда не видел этого человека, но помнил, что отец всегда очень хорошо отзывался о нем. И вот, совершенно неожиданно — от него письмо. Американский немец советовал Майеру принять в дело пайщиком состоятельного и опытного дельца Рамке. «Он не пожалеет сил, чтобы наладить производство, и будет лично заинтересован в этом, — писал старый друг семьи. — Рамке — молодой, энергичный коммерсант, располагает солидным капиталом, что, безусловно, поможет оздоровить предприятие».
В конце письма указывался адрес Рамке.
Так доктор Майер познакомился с Рамке, который с первой же встречи произвел на ученого хорошее впечатление. Всегда подтянутый и аккуратный, Рамке без лишних слов занялся делами на заводе, вложив в предприятие солидный капитал и, став совладельцем, он по-настоящему поднял производство.
Через год Рамке добился процветания в делах предприятия и своих собственных. В его руках очутился контрольный пакет акций завода.
Доктор Майер не имел претензий к Рамке. Наоборот, ученый почти совсем освободился от хлопот на своем предприятии, мог снова целиком отдаться любимому делу — радиолокации. Кроме того, через некоторое время Майер начал получать от завода прибыль — вдвое большую, по сравнению с тем, что имел раньше. Понимая, что его материальное положение улучшилось благодаря стараниям Рамке, доктор Майер проникся еще большим уважением к этому удачливому промышленнику и чувствовал себя обязанным ему.
Однако полгода назад произошло событие, чуть было не испортившее отношения между этими людьми…
Доктор Майер как-то задержался в лаборатории. Опыты проходили удачно, ему не хотелось прерывать их. Поэтому доктор отпустил своих ассистентов поздно. А примерно через час после того, как все ушли, доктор закончил дела и, включив в своем кабинете свет, распахнул окно. Он с удовольствием постоял несколько минут, вдыхая свежий воздух. Уставший, но довольный прошедшим днем, Майер не зажигал свет, убрал свои бумаги в сейф и собрался ехать домой. Он позвонил в гараж. Шофер сказал, что сможет подать машину лишь минут через двадцать.
Ученый вышел из лаборатории, решив подождать машину во дворе. Было тепло, чуть-чуть влажный ветерок приятно обдувал лицо. Майер остановился под старой липой. Воздух, казалось, был полон приятного, немного сладковатого аромата липового цвета. Над головой шелестели листья. Сквозь густую крону где-то далеко-далеко мерцали звезды. Доктор, окинув взглядом огромный двор, тускло освещенный фонарями, прикрытыми маскировочными козырьками, стал наблюдать, как солдаты охраны, придерживая рукой автоматы, неторопливо прохаживаются вокруг.