Не сотворяйте ангелов из женщин
Шрифт:
Так подавали сигнал в случаи не выпущенных шасси самолета при отсутствии с ним связи.
Он так торопился их выстреливать, что если бы он все помедленнее проделывал, то Михалыч бы догадался…
А он, как автомат…. Патрон — ствол вверх — выстрел! Патрон долой, другой патрон в ствол — вверх пистолет — выстрел….
Вот же какая ерунда? Подумал Михалыч. Чего только не увидишь в такой дымке? Надо же, как маячки самолетов причудливо….? Такого я еще не видывал… Но это только мгновенье он так подумал… Потому что в следующее мгновенье увидел полосу…
Машину тянуло в сторону,
Они с правачком вместе так старались. Самолет приспустил закрылки, следом потянули рукоятки РУД — ов, сбрасывая скорость. И тут Михалыч…. Не подвело чутье старого асса! Вспомнил и ужаснулся…
Катастрофа
— Шасси! — Только и успел истерично взвизгнуть Михалыч.
Как огромная восьмидесятипятитонная машина начала ложиться на бетонку, удивительно низко приближаясь к земле.
— Что это? — Успел спросить беспокойный пассажир…И в следующую секунду…
Абсолютно исправный и с опытным экипажем на борту самолет вдруг начал касаться земли всем телом.
Сначала кончиками лопастей своих четырех турбовинтовых двигателей АИ-20-х, которые сразу же ударились, бешено вращающиимся концами винтов, рассыпая вокруг искры, а следом вся масса самолета задрожала, бешено вибрируя…
Самолет какие–то доли секунд чиркал, все еще, как бы не веря людям, что такое возможно, а может быть сказывался эффект воздушной подушки от воздуха, который сжимался и не успевал выскользнуть между землей и прижимающимися к ней крыльями, заставляя самолет еще несколько мгновений только лишь чиркать и сыпать брызгами ослепительных искр…
В следующее мгновение произошло то, что и должно было произойти с восьмидесятипятитонной машиной, летящей на скорости около двухсот тридцати пяти километров в час. Машиной, которая словно забывая совсем о своих авиационных шасси — колесах, стала ложиться на огромной скорости на бетонку взлетно–посадочной полосы…, прижимаясь к ней фюзеляжем и теряя скорость…
От пожара двигателей пока что спасала противопожарная система, которая сама включилась, от штырей, что коснулись бетона первыми и тем самым заставили выстрелить пиропатроны баллонов систем пожаротушения. В следующее мгновение газ фреон ворвался в пространство гондол внутренних двигателей, а те, начавшие было гореть, тут же загасли от газа фреона, который вытолкал весь воздух из мотогондол двигателей, собою заполнив все свободное пространство. И если бы не выгороженный, довольно объемный кессон–бак в центроплане самолета на этом типе Ил-18Д, который первыми опустошили насосы, то все бы и обошлось, но…
Вспомогательная силовая установка ВСУ ТГ-16А первой начала разваливаться на части, детали которой, накаляясь от трения, подожгли пары керосина в этом самом кессоне и самолет вспыхнул, о чем не знали ни экипаж, ни его пассажиры…
Потом все, кто находился в самом самолете и надеялся на скорую встречу с родными
Все! Теперь время пошло на мгновения…, а впрочем, как и жизнь пассажиров и летчиков, всего экипажа….
Их всех на эти мгновения словно перед воротами ада и рая поставили, вопрошая, кто они и зачем они так все вместе сюда пожаловали? Ведь по спискам и небесным законам им рано еще было представать перед Богом! И они, сами того не зная, уже стояли в очереди своими душами слегка касаясь друг друга перед этими небесными, неземными вратами…
А в самолете, который уже начал гореть и разваливаться на части, искать свои жертвы среди пассажиров, их таких обездушенных и полумертвых от страха, но пока что с живыми телами, они, убоявшись смерти, кто как повели себя…
Одни, все еще пытаясь найти избавление от страшной и неминуемой участи, цеплялись из последних сил за кресла. И их с этими креслами вырвало и потащило вперед по салону, сминая перед собой и всей своей массой уже спутавшихся между собой кусков кресел, обивочной ткани, костей и мяса, сидящих еще секундой назад в них людей живых и дышащих….
Других повыбрасывало, словно они воздушные шарики, как невесомые мячики, и они, обрывая ремни безопасности, переламывались, разрывались на части своими телами, только что живыми и пульсирующими, борющимися за свои жизни …
Третьи, более опытные и как следует пристегнутые, члены только что, такого недружного, смертельно разругавшегося между собой, буквально ведь смертельно разругавшегося экипажа, вдавились, продавились через ремни авиационных сидений летчиков своими здоровыми и крепкими, годными для летной работы телами. Но их спасали и гении авиационной безопасности, и инженеры, которые на всякий случай подстраховались и заложили в ремни и ткани такие прочные материалы, замки и нитки, что те не рвались, спасая и удерживая их в своих объятиях…
Теперь сам Боже отвел им время на испытания их человеческих сил и качеств, как бы давая им, экипажу, время на оправдание их оплошности, забывчивости человеческой в порывах гнева…
То, что еще секундой назад собою представляло летающую машину, невероятно смелое достижение человеческой мысли, сейчас разваливалось, разрывалось, круша шпангоуты, обшивку и стрингеры, разрываясь, ломая трубопроводы и кабели…
И первыми двигатели, что оторвались, срываясь со своих креплений, круша разгоряченными своими частями титановые перегородки противопожарные в отсеках мотогондол и отрывая такие крепкие трубопроводы, не дюралевые, а, заметьте, из нержавеющих сталей ведь …И следом крылья, такие гибкие, почти тридцатипятиметровые в размахе напоследок взмахнули, как у подраненной смертельно птицы, и сложились бессильно, и разрушаясь…