Не сотворяйте ангелов из женщин
Шрифт:
От этого и она нагнулась инстинктивно и ужаснулась!
Сквозь огонь, сквозь дым она видела людей, которые валялись на полу в грудах чего–то, что оставалось еще от самолета, все валялись вповалку, шевелились, ползли неосознанно, не соображая и не понимая ничего.
— Сюда! — Как ей показалось, что громко. — Потом закашлялась, наклонилась и уже сама в ужасе всего происходящего перед глазами, внезапно заорала истерично и громко:
— Сюда! Здесь выход! Быстрей!
Потом уже в каком–то немыслимом порыве и не от страха, а от осознания
Шагнула, нагнулась, пошарила руками, закрыв глаза и сдерживая дыхание, обжигаясь, схватила кого–то за руку и потянула…ужасаясь!!!
В руках у нее, как лоскутом осталась только кожа с руки его, ее?!!! Ужас!!! А следом, во внезапном всполохе огня она увидела безумные глаза и рот открытый того самого противного пассажира с десятого «Б» — места! Отбросила брезгливо лоскут и схватила этого противного за одежду, которая дымилась, обжигая руки, и поволокла по проходу к выходу. Тут же больно столкнулась с Валеркой.
— Принимай первого и тащи к выходу. — Прохрипела закашливаясь.
Потом развернулась и исчезла за клубами едкого дыма, который угрожающе повалил из салона густой массой.
Валерка не увидел, а скорее почувствовал выход, по резкому перепаду температуры и возможности хоть как–то вздохнуть, жадно хватая воздух пополам с черным дымом.
И первого, того, которого Галка ткнула ему в руки, он дернул туда и вытолкал в свободное пространство открытой двери, нисколько не заботясь о том, высоко ли, низко ли ему падать до земли. Вытолкал просто, выбросил, а потом, набирая воздух, развернулся и снова за ней следом, припадая на четвереньки с закрытыми глазами и на ощупь, пока снова не стукнулся с Галкой…
Второй уже полетел к земле значительно скорее, он приноровился.
Потом еще несколько пассажиров он хватал за что–то, тянул кого за одежды, кого за руки. Нескольких он просто отволок по полу за ногу. Причем одного из них, как он почувствовал, что это была женщина, вытянул за ногу. При этом, хоть и с закрытыми глазами, но он понял это по мягкой коже, мышцам женской ноги, да еще его руки наткнулись почему–то на ее грудь. Он хотел перехватить руками, но она сильно, намертво схватила, просто вцепилась в него как руками утопленника, ее руки спутали движения и он, теряя равновесие, повалился за ней следом в проем входной двери. И как оказалось, этим она спасла его. Потому что следом, прямо на них из проема двери начали вылетать наружу горящие заживо и орущие нечеловеческим криком люди!
Он только успел увернуться, откатиться и вскочить на ноги. Мгновенно оценив обстановку он, срывая с себя остатки форменной тужурки принялся хлестать ей, пытаясь сбить огонь с горящих заживо, бешено подскакивающих и дико орущих тел.
А потом его, буквально с ног и до головы накрыло пеной, в которой он с ужасом почувствовал, что ему не хватает воздуха и он рванулся из нее в сторону. Когда он споткнулся и повалился на землю, больно ударяя колени обо что–то железное, то в него с силой ударила струя из брандспойта!
Самолет, или то, что от него оставалось с силой вспыхнул, несмотря на все усилия пожарных, и они отступили, попятились, попутно хватая всех, кто вывалился, кто спасся, и кого спасли…Валерку схватил кто–то грубо и потянул за руку, подальше от горящего ада!
Потом его потянули в сторону, мокрого, опустошенного эмоциями и ставшего таким покорным от места, где с нарастающей силой загудело пламя и повалил густой, черный едкий дым, откуда с жаром что–то полетело во все стороны и следом грохнуло.
Грохнуло так, как будто бы эти пылающие остатки пытались расстрелять их всех из орудий, отдавая залпами последние почести. Это баллоны, понял Валерка, а теперь все, это уже конец, потому что от разрыва баллонов тысячи осколков изрешетили все окружающее пространство и в том числе внутри салона…
Приехавшие пожарники суетились до этих самых выстрелов и взрывов, а поначалу они выскочили из машины, придерживая каски помчались к горящему и страшно дымящему аду…За дымом, пламенем, что вырывалось из всех пробоин и разломов, они пытались найти выход из самолета…
Потом вдруг как приведения на них из пламени и дыма начали выскакивать и выбегать обезумевшие люди, в горящих или дымящихся одеждах, с криками или с открытыми от ужаса происходящего ртами…
В следующие мгновенья взвыл пеногенератор и на людей, в дым, туда, откуда они все выскакивали или ползли, повалила толстым колыхающимся потоком пена… Следом ударили сразу же несколько брандспойтов и все потонуло в гуле, скрежете и крике обожженных, сгорающих заживо и ошпаренных паром от этой воды людей…
Пожарные — такие же люди, и от того что происходило у них на глазах, они ужасались и нервно, невероятно крепко сжимали шланги, наконечники брандспойтов в своих руках с одной только мыслью… Спасти, спасти как можно больше!
А все минуты, отпущенные кем–то, истекали с последней надеждой на чудо.… Чудо свершилось, и некоторые спасались! Вернее, их спасала Галка!
Валентина с трудом оттянули и поволокли, потом поставили на ноги, безвольно заставляя переставлять ноги и уходить, удаляться от нестерпимого жара, клубов едкого и удушливого дыма. Он удрученно перебирал ногами, позволял кому–то командовать собой и все дальше и дальше отходил от Гали… От Гали и ее подвига… Потом он внезапно наткнулся на своих.
Они сидели молча, над ними колдовали медики. И эта картина его взорвала!
— Вы! Тут! — Прохрипел он, отталкивая своих провожатых. — А там Галка! Одна и она их, их…. Эх вы? Ну как вы можете…
А потом, повернувшись, съежившись от осознания их трусости и предательства, он громко, напрягая голос крикнул им.
— Б…ди! Все вы трусы и б…..ди! А она там одна! Она… — И отвернувшись, заплакал.
Оттолкнул сопровождающих его спасателей и медиков, затем круто развернувшись, зашагал назад к горящему самолету.