Не спасай обречённого!
Шрифт:
Ты меня не узнавала,
Я тебя не узнавал.
Явственно слышится звук вращающегося ключа в дверном замке. Шумно открывается дверь. В гостиную входит (на сей раз в строгом платье-костюме) Раиса Федотовна (говорит с недовольством):
– А ты всё поёшь, Роман Павлович?
Роман Павлович (откладывает гитару в сторону): – А что мне плясать прикажешь? (философски, но спокойно): – Малые детки – малые бедки, а большие
Раиса Фёдотовна (с сарказмом): – Стихотворец ты мой! Наверняка за эти фрагменты из фольклора, народного творчества ты потребуешь водки!
Роман Павлович: – Не помешало бы…после такого.
Раиса Фёдотовна: – Народ сочинил эту прибаутку – пусть он и пьёт! И так уже основная часть населения спилась, к чертям собачьим! А чего не пить? Сусанины-Кошельковские своё пиво на телеэкране рекламируют, причём, внагляк. Этот спиртовой раствор ещё и пивом называют. Надо же! Такой противотанковой гадости они ещё и название придумали! Оборзели! А ты губу не раскатывай. Пить не будешь!
Роман Павлович: – У меня, Рая, чуть сердце не разорвалось… от случившегося.
Раиса Фёдотовна: – А я уже, считай, мёртвая. Всё я делаю, только я одна! А ты, Роман Павлович, за моей спиной, как дитя малое. Всего боишься. Даже в морг на опознание трупа нашего мальчика я вперёд пошла. А ты… бросил меня там! Идиот! Срочно домой поехал. Почему меня не подождал… в трудную минуту?
Роман Павлович (растеряно): – Да потому что!.. Надоело слушать твои нотации и оскорбления. Вот и всё! (возмущённо). Чего ты всё горлопанишь? Я же тебе сказал: держаться надо. Тому же Павлику Морозову гораздо тяжелей было, чем нам с тобой.
Раиса Фёдотовна: – Причём здесь Павлик Морозов, когда нас вежливо по телефону из полиции попросили приехать на опознание трупа…(подражает голосу сотрудницы милиции) «вашего мальчика».
Роман Павлович: – Так мы же, почти сразу, и поехали. Всё…по плану.
Раиса Фёдотовна: – Мы что… с тобой это планировали?
Роман Павлович: – Но ведь труп-то оказался не Федькин, язви тебя, в душу мать! Зачем мне там было торчать?
Раиса Фёдотовна: – Зато я теперь – труп, и уже таковым навсегда и останусь… даже в следующей жизни.
Роман Павлович: – Чем ты не довольна? Мы приехали и посмотрели… Ни он. Что в этом плохого?
Раиса Фёдотовна: – Этот бомж… хоть в морге лежит. А наш мальчик (плачет) где-то в лесу под сосной… распластался и… не дышит. Как бездомная собака, там валяется!
Роман Павлович: – Да! Валяется… только не под сосной, а, где-нибудь, на хате, у своих друганов, и пьяный в задницу! Я-то своего сынка знаю. Слава богу, если это не так, как я говорю.
Раиса Фёдотовна: – Пусть уж лучше будет так: пьяный, обкуренный, грязный, но… живой.
Роман Павлович (берёт её за руки): – Успокойся! Прошу тебя. Может быть, не так всё и плохо. Он не такой уж и глупый, чтобы верить какому-то Ваньке Сусанину. Если он его в самую глушь поведёт, то Федя ему твёрдо ответит, как Ленин: «Мы пойдём другим путём!» (напевает). «Мы рождены,
Раиса Фёдотовна: – Вот и сделали былью эту… жуткую сказку. Уже нет на свете ни одной страшилки, какая бы в России ни стала былью.
Роман Павлович: – Нет. Я утверждаю, что добрых сказок гораздо больше (ласково, как ребёнку). Ну, помнишь сказку про Машеньку? Конечно, помнишь! Эту самую Машеньку подружки взяли в лес по ягоды или по… грибы. Неважно. И вот эти скверные подружки, юные Сусанинки, завели её в глухую чащу и бросили. С подлянкой были девочки и с явным врождённым Синдромом Сусанина. Генотип вещь серьёзная! А Маша поаукала малость, но и мозгами стала раскидывать. Переночевала у трёх медведей, поужинала там на шару, поспала, отдохнула хорошо, как в отеле пятизвёздочном, посмотрела телеви… Нет. Совсем не то говорю. Телевидения, слава богу, тогда в России не наблюдалось. Потому и дураков, и сумасшедших зарегистрировано сейчас гораздо больше, чем раньше…
Раиса Фёдотовна: – О чём ты, Рома? Какая такая Машенька?
Роман Павлович: – Я о том, что она нашла выход из экстремальной ситуации и ещё по полной программе кинула трёх медведей. Прикинь! Ни одного, а целых трёх. А чем наш Федя хуже Машеньки?
Раиса Фёдотовна: – Достал ты меня своими медведями! У тебя уже в речах не логика, а сплошная берлогика. Ты забыл мне сказать, что Сусанинское движение корнями идёт из глубокой древности и отражено даже в сказках и легендах Дохристианской Руси.
Роман Павлович: – Сейчас я попытаюсь позвонить Феде по мобильному телефону (шарит во внутреннем кармане пиджака). Ага, нашёл.
Раиса Фёдотовна: – Нет, уж лучше я (достаёт мобильник из сумочки, набирает номер, прикладывает телефон к уху). Молчит. Упорно молчит! (кладёт мобильник назад, в сердцах). Да что это за жизнь такая!
Роман Павлович: – Но если он явится домой без грибов…
Раиса Фёдотовна: – Ты сам уже похож на мухомор!
Роман Павлович: – А ты бледнолицую поганку!
(в бешенстве вскакивает): – Я…на поганку?! А твои эти шлюшки…Вали, Лизы, Люси… Они добрые феи, да? Да они только потому уже давно перестали стоять вдоль автотрассы Москва – Питер, что шофёры принимали их за дорожные знаки!
Раиса Фёдотовна: – Преувеличиваешь! И успокойся! (уже потише). Я тоже могу многое сказать, но молчу, потому что… (в сердцах). Плюну на всё и тоже, как и ты, буду беззаботно петь!
Раиса Федотовна решительно идёт к гитаре. Роман Павлович молча перебирается на кресло. Она играет и поёт:
– От обиды муж мой спятил,
Жить со мной не захотел
Объявил он мне, что дятел,
В лес дремучий улетел.
Перед миром всем ославил,
Жизнь пошла на перекось.
На кого меня оставил?
Дома, что ли, не жилось?
Ты слети с макушки дуба.
Ну, за что такая месть?
Если я тебе не люба,