Не спешите с харакири
Шрифт:
Нас ожидает минута великого изумления. Мы смотрим друг на друга, узнаем друг друга, восстанавливаем чувства взаимного доверия и восклицанием:
– Гектор!
– Антуан!
Гектор разжимает свою хватку.
– Месье Берюрье! Извините, ради Бога! Но представьте себя на моем месте! Когда вам заезжают головой в живот, и у вас нет времени заглянуть в лицо тому, кто это делает.
– Ничего, ничего, – с уважением бормочет Толстяк, – а вы знаете толк в захватах дзюдо!
– Я проштудировал кучу литературы по дзюдо, когда работал в министерстве. Я – единственный из черных поясов, кто учился дзюдо заочно!
Он
– Какая для меня неожиданность встретить тебя здесь, Антуан!
– Для меня тоже. Мы сбились с ног, разыскивая тебя!
– И не говори, такого и в кинухе не увидишь!
Вот ведь, черт возьми! Что же происходит? Гектора не узнать. Из бледной рохли он преобразился в сильного, сурового, уверенного в себе мужчину. Он шпарит на арго. Он берет со стола пачку Го-луа-цзе и зажигает спичку об свои штаны.
– Ну, рассказывай!
– Не знаю, известно ли тебе, Тоньо, что мы с Пинюшем открыли частное сыскное агентство...
– Знаю. Продолжай!
– Однажды к нам пришла дама...
– Мадам Хелдер, если не ошибаюсь...
– Эй, кузен, приткнись-ка слеганца! Если ты все знаешь, не компостируй мне мозги!
– Ну-ну! Ладно, продолжай!
Гектор глубоко затягивается, щеголевато выпускает дым через ноздри и, достав бутылку из-под подушки, бросает еЕ Берю.
– Промочите трубы, месье Берюрье, чтобы чуток взбодриться!
– Спасибо, – робко благодарит его старший инспектор, – это очень кстати, а то, знаете ли, у меня был весьма напряженный денек: бочка с муравьями, попытка удушить и утопить меня, потом обработка семи кисок, да еще переливание крови под занавес, есть от чего взбодриться!
Он пьет. Гектор с нескрываемым удовлетворением наблюдает за ним.
– Ладно, продолжим, – говорит он. – Я стал следить за Хелдером, который обхаживал малышку-японочку. Эта узкоглазка ошивалась в японском посольстве. Однажды после слежки я возвращался к себе в контору, на темной улице меня догнала машина, из которой выскочили два громилы и набросились на меня. Мне двинули сзади по чану, и я отключился. Когда я пришел в себя, то увидел, что меня связали и заперли в подвале. Веселенькое дельце! По мне вовсю шустрили крысы, а я сам чуть было не загнулся от голодухи! Так я прокантовался три дня. Наконец, один из тех типов принес мне пожевать. Но как я мог метануть что-нибудь себе на клык со связанными на протяжении шестидесяти часов руками? Я сказал об этом чуваку, и он развязал меня. Я слегка очухался и в тот момент, когда он меньше всего этого ожидал, подсек его по костылям и заправил ему свой ключ номер два. Власть переменилась. Когда он оклемался, то был уже связан по рукам и ногам. При помощи его же волыны я быстренько расколол его и узнал такую любопытную штуковину: он со своим кентом работал на Хелдера. Они устроили взрыв в японском посольстве, чтобы спереть оттуда ценный конверт.
Гектор усмехается и вытаскивает конверт из ящика стола.
– Вот он!
Я все больше удивляюсь. Кажется, мои мозги из твердого состояния переходят в жидкое.
– Продолжай Тотор, продолжай...
– Ты прав, зови меня Тотором, это звучит более мужественно. Так вот, крошка тиснула этот конверт, но по простоте душевной понесла его Хеддеру, тут-то ее и замочили в одной вонючей парижской улочке.
– Это моя улица, – мрачно уточняет Толстяк.
– Итак, ребятам крупно
– Вы не предупредили полицию?
– Нет, – отвечаю я.
– Тогда это дело поправимо.
– И он выкладывает мне свою задумку. Он – всего лишь благородный вор, так как его сообщники не стали убирать меня. Ему нужен конверт из-за марки, за которую один американский lhkkh`pdep предлагает сто миллионов. Он узнал из сообщения полицейских, что убийца девушки вылетел самолетом из Орли в направлении Токио. И он предложил мне – поскольку я отважный малый – смотаться в Токио, чтобы попытаться вернуть конверт. Я отказываюсь, но он говорит, что Пино, который следил за ним, находится в их руках, и если я не соглашусь, то его прихлопнут, хотя это и противоречит его принципам. Ты слушаешь меня?
Я – то его слушаю, а вот Берю, намаявшись за день, прикемарил, предварительно вылакав полбутылки виски.
– Что было дальше?
– Он звонит Пинюшу, а затем в наше агентство, дав мне параллельную трубку, и я убеждаюсь, что он не блефует. Я колеблюсь. Но путешествие в Японию – заманчивая перспектива. И я соглашаюсь. Так как у меня не было с собой паспорта, он дал мне свой, в связи с чем пришлось загримироваться под него. Благодаря бороде и очкам, это оказалось плевым делом. Этой ночью я прибыл в Японию. С утра я начал знакомство с городом и, увидев французское агентство, у меня возникло инстинктивное желание заглянуть туда. Разве это не естественно?
– Вполне.
– Передай-ка мне бутылку своего корифана, мне хочется промочить глотку.
Я повинуюсь. Он тяпает глоток гаширы и протягивает пузырь мне.
– Не желаешь хлебнуть?
– Спасибо, нет.
– Как хочешь, кузен. Итак, я запулился в холл Агентства, и тут мне на глаза попалось это объявление...
– Остальное мне известно, – говорю я. – Но как тебе удалось украсть конверт?
– Хелдер показывал мне фотографию, которую он сделал в день открытия выставки.
– А как ты его украл?
– Это было делом техники. Прежде всего я удалил оттуда секретаршу.
– Знаю.
– Потом зашел и открыл сейф.
– Но ты же не знал комбинацию!
– Ну и что, я знаю такие сейфы, как облупленные. Их было полно в нашей конторе, мы держали в них свои завтраки и бутылки с соком.
– Так как тебе удалось узнать комбинацию? Он пожимает плечами.
– Теперь ты видишь, что мы из одной семьи, Тоньо, и что у меня тоже варит котелок. Я подумал, что здесь требуется слово из пяти букв, и что настоящий француз вдали от родины скорее всего выберет одно из двух.
– Каких?
– Говно или Париж
– И этим словом оказалось «Париж»!
– Нет, другое...
Я жму руку Гектора.
– Браво, кузен! Долгие годы я считал тебя олухом, а сейчас хочу извиниться перед тобой за это.
– Не стоит, – возражает Гектор, – Долгие годы я и в самом деле был им.
Мы держим быстрый военный совет Я убеждаю его вернуть конверт, и усаживаю Берю в такси, поручив ему ответственное задание передать конверт внебрачному сыну покойного Богаимператора.