Не так страшен черт
Шрифт:
– Тебя, Каштаков, не смущает то, что тебе одновременно приходится работать на Рай, на Ад да еще и на «семью»?
Признаться, меня поразила такая осведомленность, однако я не подал вида, ответив равнодушно:
– Мне приходилось работать и на большее число клиентов одновременно. Что поделаешь, – с сожалением развел руками я, – я не получаю зарплату от Градоначальника, и посему мне приходится зарабатывать хлеб свой насущный в поте лица.
– Ты православный человек, Каштаков? – задал совсем уж неожиданный вопрос подполковник.
– А интересно, кем бы я еще мог быть, – недоумевающе развел руками я, – если мы живем в стране, в которой
– В таком случае ты понимаешь, почему мы не поддерживаем официальных отношений на правительственном уровне с Адом? – спросил Малинин, пропустив мимо ушей мое последнее замечание.
– Но я-то не государственная организация, – ответил я, все еще не понимая, к чему клонит чекист. – Я работаю на тех, кто мне за это платит.
Подполковник коротко махнул рукой, делая знак стоявшему за моей спиной сержанту. Несмотря на все свое любопытство, я решил, что благоразумнее будет не оборачиваться. Все, что мне положено было знать, я и без того узнаю в свое время, а излишняя любознательность в данной ситуации могла дорого мне обойтись.
Негромко скрипнула дверь, и я спиной почувствовал, что в комнату кто-то вошел. По мягким, крадущимся звукам его шагов я мог точно определить, что это был не военный – те бухают своими подкованными сапогами с такой силой, что на месте старика Фрейда я задумался бы над глубинной связью между строевым шагом и мужской сексуальностью.
Впрочем, таиться вновь прибывший не собирался. Он обошел табурет, на котором я сидел, и остановился в узком проходе между краем начальнического стола и стеной. После разговора о вероисповедании, который завел подполковник Малинин, меня ничуть не удивило то, что он пригласил принять участие в нашей беседе священнослужителя, состоящего на службе в НКГБ.
Священник был настолько худ, что, сняв рясу, запросто сошел бы за индуистского аскета. Поскольку предположение о том, что денег, которые платили попу в НКГБ, ему не хватало для того, чтобы нормально питаться, представлялось мне абсолютно несостоятельным, сам собой напрашивался вывод о том, что поп обладал холерическим типом темперамента и энергия, кипевшая у него внутри, без остатка сжигала все те калории, что поступали в организм с пищей. Священник очень старался выглядеть солидно и представительно, чему, на мой взгляд, сильно мешала не только его вызывающая невольное сострадание худоба, но и неровные клочья растительности на лице, которым он, судя по всему, безнадежно старался придать вид окладистой бороды. Зато ряса у попа была вполне добротная, а поверх нее на груди висел какой-то не то орден, не то медальон, весь в завитках и блестящих каменьях. Как правильно называлась эта штука, я не знал. Да и сан священника по его одеянию определить не мог. Школу я заканчивал еще в те времена, когда закон божий не входил в обязательную программу, и по мне что дьякон, что архиерей – все было едино. Поп – он поп и есть. И именно поэтому я начал с того, что обратился к попу с вопросом:
– Простите мое невежество, батюшка, но хотелось бы знать, в каком вы звании?
Полковник Малинин поднял вверх указательный палец, и я вновь получил по затылку. Что ж, понятно: звание священнослужителя, состоящего на службе в НКГБ, является государственной тайной.
– Сатанинский прислужник! – сверкнул на меня глазами поп. – Каиново отродье!
– Послушайте! – взмолился я, обращаясь главным образом к подполковнику. – Мы переходим на язык, который я совершенно не понимаю! Чего ради явился сюда этот поп?
– Ради того, чтобы наставить тебя на путь истинный, – ответил мне сам священнослужитель.
– Разве я с него уже свернул? – ужаснулся я.
– Сети диавола расставлены повсюду!
Поп вознес указательный палец к потолку, и я непроизвольно втянул голову в плечи, ожидая нового удара. Однако мои опасения оказались напрасными. Должно быть, сержант реагировал только на те сигналы, который подавал ему человек, облаченный в форму военного образца.
– И всякой, кто нетверд в вере своей! – продолжал между тем вдохновенно вещать поп. – Кто душою слаб и не может устоять против искуса! Кто не убоялся гнева отца своего небесного!..
– Короче, батюшка, – прервал его, постучав пальцем по краю стола, подполковник Малинин. – Вы здесь не на проповеди.
– Короче, отринь от себя диавола и обрати свой лик к господу, сын мой, – скороговоркой закончил поп, после чего быстро осенил себя крестным знамением.
Глядя на меня, подполковник Малинин удовлетворенно кивнул, давая понять, что целиком и полностью согласен со словами священника.
– Да нет никаких проблем! – с детской радостью воскликнул я. – Я, можно сказать, всю жизнь только о том и думал, как бы изгнать из души своей дьявола! Все беды мои из-за него! И рожу мне вчера расквасили только потому, что слаба моя вера в господа! Отец родимый! – призывно протянул я руку в направлении попа. – Ты только скажи, что сделать мне для этого нужно?!
Поп степенно приоткрыл рот, собираясь ответить на мой вопрос, но его опередил подполковник Малинин:
– Что за работу ты должен выполнить для чертей?
Ага, тут же смекнул я, выходит, этого он не знает. Тогда, спрашивается, чего ради затеян весь этот цирк?
– У одного из демонов неподалеку от памятника Минину и Пожарскому в тот самый момент, когда он любовался рубиновой звездой на Спасской башне Кремля, которая, как известно, суть все та же пентаграмма, весьма почитаемая в Аду, из заднего кармана брюк вытянули бумажник из «адской кожи», – с ходу соврал я. – Ему не столько шеолов жаль, каковыми тот бумажник был набит, сколько фотографии любимой, с которой он расстался тринадцать лет назад и с тех пор ни разу более не виделся.
Подполковник и поп быстро переглянулись.
– Врет, – уверенно произнес поп.
Я с безразличным видом пожал плечами.
– Если не верите, то сами спросите у чертей. Батюшка, – с интересом глянул я на попа, – а вам лично доводилось бывать в Аду?
– Изыди! – пронзительно и фальшиво возопил поп и принялся быстро креститься.
– Продолжаешь в игры играть, Каштаков? – навалившись грудью на стол, зло глянул на меня подполковник.
– Да какие уж тут игры. – Я посмотрел на часы. – Есть уже охота.
– Какая еда, Каштаков, – презрительно поморщился подполковник, – тебе сейчас о своей заднице думать нужно.
– А батюшка говорил, что о душе, – я удивленно посмотрел на попа. – Или все же сначала о заднице, святой отец?
Видимо, подполковник Малинин решил, что разговаривать со мной далее не имеет смысла, поскольку следующие свои слова он обратил к попу:
– Святой отец, будьте так любезны, объясните господину Каштакову, какими неприятностями грозит ему сотрудничество с представителями Ада.